Северные рассказы и повести
Шрифт:
Мы торопимся с восточной дороги на западную, которую ещё только предстоит сделать. Идут уже третьи сутки без сна. Товарищи мои устали, но у нас нет времени отдыхать: зимник должен начать работать как можно раньше. Весной, когда вместе со снегом тает и зимник, каждый час его работы – на вес золота. И потому: чем раньше пойдут по нему грузы, тем спокойнее будет весной. Пока мы спешим с восточной ветки к развилке на западную, весть о дороге уже впереди нас. Мы видим , как взбодрился народ в буровых посёлках, как засияли глаза у людей: ещё бы! Есть дорога – есть связь с Большой Землёй. А это здесь для каждого много значит.
Мелкий снег крутится и сверкает, играет под фарами. Мы уходим с развилки и рвёмся к реке. К той же Мессояхе, которая там, на Западе шире, крупнее, мощнее её же самой в том месте, где мы её уже пересекли. До реки четырнадцать километров… двенадцать… девять… шесть… два. С вездехода во все стороны, как осенние листья, слетают клочья снега. Впереди зеленоватым светом беззвучно полыхают ночные небеса. И, кажется, что там, впереди, где всё полыхает в воздухе, действительно – край света. И земля обрывается. И нет уже ничего, кроме бездонного сияющего изнутри живого неба!
А мы едем прямо туда! И доходим до края… Распахиваем люки и спрыгиваем из машины в снег, над которым высоко-высоко шевелится, переливаясь, нечто совершенно волшебное. Вот оно – северное полярное сияние!
Мы стоим на краю высоченного обрыва. Внизу сверкает река. Обрыв тянется в обе стороны нескончаемой в длину вертикальной лентой. Красиво, конечно. Но нам нужен выезд к реке. А вот его здесь не предвидится никак. Пытаемся из последних сил найти хоть что-то, хоть какой-то намек на съезд. На это уходит ещё три часа. Бесполезно.
Остаётся последнее: вернуться к ближайшей буровой и попросить там бульдозер. Знаю, если есть, не откажут. Денис и Гамза поддерживают идею. Ну, что ж, едем назад.
Назад всегда легче идти. Потому что идешь по следу. А значит, идёшь уверенней. И это расслабляет. Не нужно всматриваться вправо и влево, нужно просто идти по монотонному следу. Но мы измотаны. И всюду ночь. И нестерпимо хочется спать.
Кажется, что след впереди раздваивается, течет, течет, расслаивается на ходу. Словно в теплых волнах. Едешь и покачиваешься, покачиваешься. А на ласковых волнах сияют солнечные арабески, вдали белеют парусники. Ни ветерка. Тишина. Как хорошо, покойно, безмятежно… Чей-то голос чуть слышен. Что-то знакомое . Голос такой знакомый, такой родной, это же… Да, это же доча моя поёт! Ах, ты! Что там за слова?
«Радоваться жизни самой!
Радоваться вместе с тобой!
Я не разучусь, если только рядом
Рядом будешь ты!...»
Ах, ты, голубка моя, Ланочка моя, доченька! Где ты сейчас? Где прячешься, пятилетняя моя принцесса? А она всё смеётся и поёт. Ну-ка, выходи! Я улыбаюсь и начинаю искать. Может, под столом? Справа? Слева? Я тянусь руками и… дотрагиваюсь до Дениса. Это был сон. Просто сон. Глаза Дениса закрыты, голова мерно покачивается.
Мы едем в вездеходе. Едем под гору. Всё быстрее и быстрее. А водитель спит. И я спал. Куда? Куда мы едем?!! Там, впереди огромный овраг! Овраг! Овраг!!! Денис! Не спи!
Он открывает глаза. И тормозит. И тормозит… Мы спасены.
Девочка моя, доченька, кровиночка моя! Как же ты догадалась? Как? Как смогла прийти во сне и спеть самое главное? Именно то, что папе нужно сейчас: «Радоваться жизни самой! Радоваться вместе с тобой!» Ты ждёшь меня, маленькое моё солнышко. Ты не разучишься радоваться, папа тебе обещает. Я обязательно вернусь, доченька. Я же не хочу, чтобы ты разучилась радоваться, кроха моя родная…
– Денис!
– А!
– У тебя дети есть?
– Есть! У меня уже и внуки есть! Трое пацанов!
– Ты их любишь, Денис?
– Не-а! Не люблю! Я их а-ба-жа-ю! Ты что спрашиваешь? Это же внуки мои – бессмертие моё! Понимаешь?
Я смотрю, как он усиленно трёт глаза грязной от тосола и соляры ладонью, пытается закурить и не может… А мы – едем. Едем.
– Денис! Ты умеешь петь?
– Нет.
– Тогда пой!
– Так я же не умею!
– Всё равно! Главное – пой!
И мы поём, поём всю дорогу, Ланочка. Глупые, смешные дядьки песню поют. Ночью. Далеко-далеко. Среди снегов. В гремящем железном вездеходе. Всю мелодию переврали. « Ра-до-вать-ся жиз-ни са-моооой! Ра-до-вать-ся вмес-те с та-боооой!!!»…
Мы обязательно вернемся.…Слышите?! Вы слышите нашу песню?
СБОРЫ
Видно, что Станиславович – мужик грузный, но добрый неимоверно. Вот он ругается, ходит по базе, подчиненные слушают, головами кивают, не перечат. А отбегут в сторонку и – стоят курят спокойно, будто ни в чем не бывало.
ТМ-ку ждали трое суток из-за морозов. Вездеход этот должен был подойти на трале. А трал ДПС-ники на КПП не пропускали: морозы нынче стоят трескучие. Не разрешено в такую погоду ездить даже по асфальтовой утепленной дорнитом дороге из города до посёлка.
Дождались. Пришла она вместе с двумя вахтовками, в которых вперемежку располагались продукты и люди. Странные какие-то люди. Медлительные, заторможенные, будто их морозом побило. Спрашиваешь – говорят, что с Урала. Может, и впрямь побило: вот типчик из Урала-вахтовки выбирается, глазам смотреть больно.
Почему? Сами смотрите. Брючки на нём тоненькие, городские, «моднявые». Туфельки тоже городские, осенние - на тонкой подошве. Курточка приличная, но тоже осенняя, такие где-нибудь в Зальцбурге австрияки носят зимой. Ну, у них-то, понятно, и зимы соответствующие, не наши русские заполярные.
О чем думал человек? Куда собирался на работу? В Рио-де-Жанейро? Станиславович от увиденного в таком же шоке. И что с ними теперь делать? Назад ехать не хотят, видать, собрались по-быстрому на Севере «капусты» срубить.
Ещё одна грубая ошибка: раз холодно, то надо спиртного побольше принять, согреться. Вот они и «согреваются», шатаются, как на штормовом ветру, ходят еле-еле. Работнички.
Ну, нельзя, нельзя, нельзя, сто раз сказано, что нельзя водку пить на морозе для «сугрева»! Да, не жалко её, просто сдохнуть можно элементарно. Пьяный человек не контролирует себя, не замечает того, как наступает обморожение. Он ведь спать хочет, а спать на сильном морозе – смерти подобно! Только горячий чай, горячее, теплое, но не горячительное – ни в коем случае! А если какие-нибудь ухари говорят вам обратное, то гоните таких от себя немедля в три шеи! Не слушайте дураков! Север пьяных не любит и подолгу с ними не цацкается.