Северо-восток
Шрифт:
«Понятно… – Осьминог скосил глаза-плошки на Алёнку и недовольно пробурчал: – Крепко же она тебя зацепила, не отодрать. Ради нее даже готов послушно сидеть взаперти, как телок в ожидании бойни? А под топор мясника сам побежишь, да еще приплясывая от радости, да?»
«Ерунду не гони, – недовольно отмахнулся я. – Никакого мясника не будет. Я же им помог КВС раздобыть. Так что все образуется, вот увидишь».
«Это ты увидишь, влюбленный дурак, – зловеще пообещал Лёнька. – Поумнеешь, да как бы не поздно…»
Так называемый карантин походил на обычную жилую комнату, причем намного удобнее наших кремлевских келий. Разве что снаружи дверь запиралась на запор.
Оставшись в одиночестве, я огляделся. Окон нет, освещение электрическое. Гриша и второй охранник, которые привели меня сюда, предупредили, что оно выключается ровно в десять вечера, то есть примерно через час, и включается только утром.
Время тут считали не склянками, как у нас, в Кремле, а объявляли каждый час через встроенные в стены динамики.
В комнате имелись две двухъярусные металлические, привинченные к полу кровати. На каждой лежал свернутый в трубочку матрас и самая настоящая подушка, причем и матрас, и подушка оказались в меру мягкими, без колтунов и комков.
«Небось куриным пером набивали, – предположил Лёнька. – Ну-ка, расковыряй дырочку, глянем».
«Да ну тебя. Какая разница, что внутри? Главное – удобно. У нас, в Кремле, такого нет».
Между кроватями стоял квадратный металлический стол. Его ножки тоже оказались привинчены к полу.
В углу комнаты скромно притулилось ведро, накрытое крышкой. Назначение ведра не вызывало сомнений.
«Комфортабельная тюрьма, – одобрил Лёнька. – Интересно, а кормить нас будут?»
Словно в ответ на его вопрос заскрежетал засов. Дверь распахнулась. Вошла незнакомая пышнотелая женщина лет тридцати и один из охранников. Кажется, Алёна называла его Пашей.
Женщина несла поднос с едой. Пристроив ужин на столе, она с любопытством уставилась на меня.
– Клава, – окликнул ее охранник. – Чего варежку разинула? Выходи давай.
– Да я подожду, пока он поест, чтобы посуду забрать, – жадные глазенки поварихи без всякого стеснения рассматривали меня с головы до ног, словно племенного быка.
«Небось запоминает, чтобы потом описать тебя местным девкам. Они, поди, сгорают от любопытства, – проницательно заметил Лёнька и тут же ехидно добавил: – Как-никак новый мужик в крепости объявился. Да не абы какой, а герой. Лыцарь! Чинука одной левой завалил, а потом на нео с Рижского такого страху нагнал, что они теперь по ночам кипятком писаться будут».
«Глупости не болтай», – отмахнулся я.
– Ты кушай, кушай, – повариха впихнула мне в руку ложку и как бы невзначай задела мое плечо пышной грудью, которая едва не выпрыгивала из тесноватого платья.
Кровь бросилась мне в лицо, а во рту мгновенно пересохло. Блин! Как в таких условиях есть?! Подавишься как пить дать.
А Клава села со мной рядом на кровать и жарко задышала в ухо. Моя ладонь, держащая ложку, вспотела.
«А хочешь, я запулю ей в рожу едой? – продолжал развлекаться Лёнька. – Нет, правда. От ручной зверюшки, вроде меня, всякой пакости можно ожидать. Чем тут нас кормят? Жареной курицей… Нет, жалко. Выглядит аппетитно. А вот тюрей из чего-то непонятного можно».
– Прекрати! – От волнения я воскликнул это вслух. Только битвы осьминога с поварихой мне для полного счастья не хватало!
Клава отнесла мой возглас на свой счет. Она как раз собиралась еще ближе притиснуться ко мне, но от неожиданности вздрогнула и отпрянула в сторону, с обидой поджав губы.
– Клава, оставь человека в покое, – пришел мне на помощь Павел. – Пусть спокойно поест. Посуду потом заберешь.
– Вот еще. Буду я бегать туда-сюда, – разворчалась она. Теперь ее взгляд стал отнюдь не ласковым. – Сами принесете.
– Э, нет, золотко. Мне с поста нельзя отлучаться. А тебе лишний разок сходить для здоровья полезно. А то отрастила телеса, – Павел игриво ущипнул повариху за пышный зад.
Она взвизгнула и отпихнула его в сторону:
– Ах, значит, я толстая? Ну так забудь дорожку ко мне. Как приспичит, сам себя ублажать будешь. Понял?
– Да ладно, чего ты? – Павел заискивающе улыбнулся и пошел следом за ней к двери, на ходу обернулся ко мне и велел: – Как поешь, постучи.
«Местная давалка, – припечатал повариху Лёнька. – Небось всю охрану обслуживает. И к тебе вон как лезла».
Я отмахнулся от него и приступил к курице. Пока я ел жареную птицу, осьминожка успел вылизать до блеска блюдечко с чем-то густым и белым, не оставив мне ни капельки, и теперь выглядел абсолютно счастливым.
«Эта сгущенка просто блеск, – Лёнька едва не мурлыкал от счастья. При виде еды осьминожьи инстинкты дали о себе знать. – Давай, Дан, попроси добавки».
«Вот еще. Хватит с тебя», – отказался я. Хотя попробовать сгущенки мне тоже хотелось. Но просить все равно не буду. Не думаю, что у них тут еду некуда девать. Наверняка, как и в Кремле, лишнего куска нету.
Лёнька в ответ на мои мысли насупился, а потом указал щупальцем на небольшое зарешеченное отверстие под потолком:
«Вентиляция. Ты не пролезешь, а я запросто. Схожу на разведку. Разузнаю, что тут к чему».
«Вот-вот выключат свет», – напомнил я.
«Не страшно. Мои глаза прекрасно видят в темноте».
Я забеспокоился. Небось этот сластена разведку с кухни начнет. Как пить дать за добавкой сгущенки полезет. А ну как застукают? Пришибут к чертям крысособачьим.
«Обломятся», – Лёнька фыркнул и, не слушая дальнейших возражений, шустро побежал по стене.