Северские земли
Шрифт:
– Ты хоть думай, что говоришь, - скривился отец Алексий. – А то ещё пару таких глупостей ляпнешь – и я тебя из списка умных людей вычеркну. Не сыскной я, да и засады никто на тебя на ставил, Двойной. Просто совпало всё так. Одна невозможность на другую наложилась – вот ты в капкане и оказался. Зачем тебя сюда вообще занесло?
Разбойник удивлённо посмотрел на старика и медленно ответил:
– А вот теперь ты глупость ляпнул, долгогривый. Из-за пацана, вестимо. Кстати, отрок, ты заканчивай уже уши греть, давай, открывай глаза. Когда ещё такую встречу увидишь…
Глава 35 «От судьбы своей, браток, никуда не денешься»
Ждан, поняв, что таиться бесполезно, поднял голову, чуть было не сказал: «Доброе утро», но священник вовремя приложил
– Проснулся-то ты давно, я про то тоже сразу почуял, но из нашего разговора, мнится мне, ты мало что понял. Поэтому позволь представить тебе нашего спутника. Изначального своего имени он и сам, небось, давно уже не помнит, но весь разбойный люд на Руси знает его по кличке «Двойной». Потому как едва не всех разбойников на Руси этот вот калека в кулаке держит. Боятся они его до мокрых штанов. И немудрено – я много чего в жизни видел, но столь мощный штучный Дар зрю впервые. И добро бы только мощью Дара он силён был! Чтобы одному человеку Господь два тела дал – это же диво-дивное! Штучный Дар и два тела!!! – и батюшка изумлённо покачал головой.
– Врёшь ты всё, долгогривый. – спокойным голосом поправил бывший Дундук. – Нет никаких двух тел. Не тело это запасное, а брат мой, Васька. Близнецы мы, вместе у мамки в животе сидели. Я его с рождения как себя чувствую. И он меня тоже. Мы с ним, думаю, ещё там, в животе разговаривать и начали – без слов, мыслями. Вот только Ваське ум ломаный какой-то достался. В чём-то он ещё и поумнее меня будет, а в чём-то – бревно бревном. Даже самых простейших вещей понять ему не дано, вырезали что-то в голове. Слышали, небось, как про дураков говорят: «Ложку к уху подносит»? Вот это про Ваську. Только там не то что ложку в руку взять – он бы на ногах стоять не мог, не будь меня. Зато те же чары плести… За всю жизнь чароплета, хотя бы вполовину ему равного, я так и не встретил, а я тоже много что видал. Но в остальном – даже не дитя неразумное, а просто дерево. Вроде и живое – а недвижное и чуждое.
Вот и приходится мне за двоих жить: когда идти куда надо или ту же ложку в руку взять – мне к нему в голову влезать приходится и его телом командовать. Беда только, что ума моего на двоих не хватает. Если два тела одновременно держать, второму всё равно только крохи выделить получается. Вот и выходит каждый раз одно и тот же - один из нас умный да слабый, а второй – слабоумный, но сильный и опасный. Хорошо ещё – телами быстро меняться научились и супротивников на этой неожиданности ловить. Ну а сейчас повезло тебе, поп, в самом невыгодном раскладе ты нас поймал – я сейчас в васькином теле, а он – в моём. Так мы сильно слабее, но другого выбора у меня не было. Как только Косолап с ваших глаз скрылся – мы сразу телами и махнулись.
Ждан недоумённо смотрел на разбойника и в глазах его светился несказанный вопрос.
– Что, отрок – я смотрю, спросить хочешь, почему мы сейчас не поменяемся, чтобы ко мне сила вернулась и я вас обоих одной левой положить мог?
Попаданец энергично закивал.
– Да, глуповат ты ещё пока. Учитель-то твой сразу сообразил. Чтобы из головы в голову прыгнуть, мы рядом быть должны. А пока Васька сюда добежит, поп твой меня, разумного, да слабого-безногого сто раз кончить сумеет. А в одном теле нам двоим не ужиться. Никак оба не поместимся. Ваську твой учитель тоже чует – с таким-то познанием – и знает, где тот сейчас находится. Вот я брата и остановил поодаль, как он потребовал, сидим вот здесь, языками лясы точим.
– Мы не лясы точим, мы об интересных вещах разговариваем. – поправил разбойника поп. – Ты лучше поясни, чем этот пацан тебе так ценен, что ты ради него сюда самолично сорвался? Я думал, бугры твоего уровня и из нор своих уже не выходят, у вас же ватажники заместо рук и заместо глаз.
– Так и есть, долгогри… лысый, так и есть. А пацан… Пацан, кстати, в курсе кто он вообще такой?
– Толком не знает, но, думаю, о многом догадывается. Всё равно скоро расскажу, время подходит.
– Это да, времени у вас немного осталось. Собственно, кто такой твой внучек приёмный – я давно вычислил. Это вон крестьянам тёмным на всё наплевать, лишь бы их не трогали, а мы народ любопытный. Опять же, из-за твоего воспитанника тогда четверо наших в землю легли. Троим туда и дорога, если честно, а вот четвертый… Четвёртым мой давний побратим был, с которым мы всю молодость плечом к плечу на Черте кровью умывались. И пусть давно разошлись наши пути-дорожки – я вон наверх взлетел, а Стрига пить сильно начал, всё равно – по нашим понятиям мне надо было проверить, не требуется ли с кого за смерть его спросить? Я и послал людей пошукать-поспрошать. Так там-то всё чисто было – заказ серьёзный Стрига взял, на серьёзного человека, от него и смерть принял. Я успокоился, выбросил Стригу-покойника из головы, но зарубка в памяти осталась.
Разбойник помолчал пару мгновений, как будто вспоминая, потом продолжил.
– Я, как в силу вошёл, сразу обычай завёл – волков с малолетства растить и готовить. Всем своим людям велел пацанов-тумаков искать, у которых Дар ещё не открылся. Найденных – к себе забираем. Охотой или силой – неважно. Когда взрослеют и понимают, от чего мы их избавили – плачут от счастья, ей-ей. Берём, конечно, не всех – всех не вытянем, да и псы тогда сразу резню кровавую устроят. Они же, собаки бешенные, до сих пор, вспоминая Ваньку Болотникова, в штаны оправляются. А что будет, если они решат, что ублюдки армию собирают – не хочу даже думать. Поэтому нам осторожничать приходится и от псов спасать только тех волчат, которые много обещают. Зато уж тех готовим как положено – и до открытия Дара учим, и по местам силы, как ты, водим, и в прокачке потом советом да делом помогаем.
Так вот, к чему я веду. Лет через пять, наверное, люди мне доложили, что рядом с Гранным Холмом молодой тумак на кордоне живёт, но от кого нагулянный – непонятно. Мои люди тогда порасспрашивали аккуратно, два да два сложили – правда-то и всплыла. Историю ведь и не прятали, почитай. Но тут уж я самолично волчонком заинтересовался…
– Какой он тебе волчонок? – не выдержал священник, но разбойник не смутился.
– Так-то да, не спорю, - всё тем же ровным тоном продолжал он.
– По рождению пацан пёс, причём чистых кровей. Во только судьба ему волчья выпала, а щенок, выросший в лесу, волком становится. Сам понимаешь, поп – истинное имя ему себе не вернуть, князь Трубецкой на двух княжествах большую силу набрал. Стоит пацану объявиться – он его даже убивать не будет. Так… Посмеётся разве. Доказательств-то никаких нет, совсем никаких. Потом кончит, конечно – на всякий случай. Так что подлинных документов пацану не восстановить, а нормальных фальшивых ты, поп, не сделаешь. Сам знаешь, как сейчас это делается – один запрос в канцелярию, и готово! Цап-царап, вяжите руки.
Поп молчал.
– Так что дорожка у пацана понятная, - размеренно продолжал разбойник. – Либо на Черту и в землю, либо в побег и скитаться по Руси Великой. Ты и сам понимаешь - и та, и другая дорожка к нам ведут. Что там, что там ребёночка «ублюдком» кликать будут, будь он хоть трижды чистокровным.
Поп молчал. Ждану очень хотелось сказать: «А это ничего, что я здесь стою и всё слышу?». Но говорить было нельзя. А разбойник меж тем невозмутимо продолжал:
– И нам этот волчонок очень даже интересен. Настолько интересен, что я самолично из норы вылез на него посмотреть. Царская плюс татарская – ничего сильнее этой смеси просто не бывает, а тут ещё и проклятье дедовское сверху накладывается. Плюс – ты его готовил по высшему разряду. Так готовил, как не всякого княжича готовят – мне про это тоже людишки нашептали. Плюс он ещё из Чёртова городища, да из Оптиной пустыни силой напитался… Ей Богу, мне и подумать страшно, какой Дар у пацана открыться может. Может, и наши с тобой «штучные» плевком перешибать станет.
– А то, что на нём не только проклятие дедовское висит, но и кровь, пролитая в месте Силы, ты не забыл часом? – желчно отозвался старик. – И это я ещё смерть с него снять успел.
– Я? Забыл? – разбойник улыбнулся чуть высокомерной улыбкой.
Тут священник, внезапно догадавшись, аж зашипел от негодования:
– Так это ты, волчара позорный, всё подстроил? Кровью повязать пацана решил, ейной силой на свою сторону затянуть?
– -Тихо, тихо!!! – Двойной даже руки кверху поднял. – В этой партии у каждого свои интересы. У тебя – свои, у меня – свои. Неужели ты полагал, что я себе не подыграю, когда возможность представится? Как ты думаешь, почему подо мной столько тумаков не из последних ходит? За мои красны очи? Нет – потому что я в долгую играть умею. И не кипятись, поп, не забывай, что в итоге партия-то за тобой осталась. Ты выиграл, не я. Но тут моей вины нет, тут слепой случай. Как я уже говорил, кто же мог предположить, что на месте сельского попика такой волкодав окажется?