Сезон дождей и розовая ванна
Шрифт:
Вновь разозлившись, Гисукэ схватил трубку внутреннего телефона. Долгое время не удавалось соединиться. Наконец ответил вульгарный женский голос:
— Послушайте, где же ужин? Ведь уже семь часов!
— Придётся подождать ещё немного, гостиница переполнена.
Ни одного слова извинения. Гисукэ пришёл в ярость. Сволочи! Знают, что звонят из дешёвого номера, вот и издеваются.
— Немедленно пришлите гейш, двух, трёх, пятерых! — крикнул он в трубку, неожиданно для себя.
— Что? Гейш?
—
— Сейчас никто заказа не примет. Заказывать нужно за день. У нас очень много банкетов.
— Что же ни одной свободной гейши нет?
— До двенадцати все заняты. — Трубку положили.
Наконец минут через сорок появилась горничная с обедом. Крупная, плечистая, она казалась переодетым в женское платье мужчиной.
— Простите, что так запоздала, — сказала она, расставляя блюда на столе.
Извинилась — и на том спасибо. Лоб у неё покрылся испариной, видно, работы действительно было много.
— Скажите, кто со мной говорил по телефону? Голос хриплый такой, грубый.
— Это у нашей хозяйки такой голос.
— Вот те на! Такая грубая — и хозяйка гостиницы!
— А что такое она вам сказала?
— Да я гейш просил пригласить. Пятерых, или трёх хотя бы. А она рявкнула: "За день заказывать надо!" Можно же было по-человечески объяснить!
— А гейш у нас и правда не хватает. Каждый вечер одна и та же история.
— Не хватает, так не хватает. Что тут поделаешь. Но хозяйка ваша дурно воспитана. Разве так разговаривают с клиентами?
— Пожалуй, вы правы, в разговоре она может быть неприятной. Но вообще-то наша хозяйка добрая женщина.
Накрыв на стол, горничная села.
— Простите, господин, вам обязательно нужны гейши, именно гейши? — спросила она с едва заметной усмешкой.
— А ты что хочешь предложить — девок из стриптиза, что ли?
— Так вы же, господин, без сопровождения приехали.
— Ну и что?
— Когда мужчина один, не обязательно приглашать гейш. Есть много способов погулять.
— Очень может быть, но абы какая партнёрша мне не годится. Все эти девки вызывают у меня брезгливое чувство. Это молодым всё едино, а человек пожилой, вроде меня, бывает разборчивым.
— И для пожилых есть подходящие партнёрши.
— Ты думаешь?..
У Гисукэ было сейчас не свойственное ему настроение. Он всё время жалел, что не взял с собой О-Масу. Одиночество его тяготило. Тут сыграли роль, с одной стороны, плохое обслуживание, а с другой — нечто вроде зависти, испытанной им при виде весело проводящих время парочек. Короче говоря, он потерял душевное равновесие — щекочущая нервы атмосфера горячих источников сделала своё дело.
Возбуждение нарастало. Навязчивый образ О-Масы не давал ему покоя. Кругом бурлила жизнь. Над горячей водой поднимался пар, мерцали
— Возьми, это тебе.
У женщины округлились глаза, игравшая на губах усмешка исчезла:
— Да что вы, что вы, господин! Такие деньги…
— Бери, бери, не стесняйся!
— Ой, я уж и не знаю…
Пока Гисукэ обедал, горничная менялась прямо на глазах: стала необыкновенно предупредительной и приветливой.
Покончив с едой, Гисукэ в сопровождении горничной вышел на улицу. По липовым аллеям, тесно прижавшись друг к другу, прогуливались облачённые в гостиничные халаты парочки. В сопровождении четырёх гейш горделиво вышагивал начинающий стареть мужчина. Зажатые между зданиями отелей бары, кабаре и студии "ню" тонули в таинственном полумраке. Гисукэ вновь вспомнил О-Масу.
— Куда ты меня ведёшь?
— В бар.
— Да я не очень-то увлекаюсь спиртным.
— А вы не пейте, если не хотите… Положитесь на меня, — сказала горничная. — Я вам дурного не посоветую, господин. Покупать в наших краях гейшу нет никакого смысла. Все они или в летах, или мордовороты. А стоят дорого. Лучше уж с молоденькой красоткой позабавиться. Не намного дороже обойдётся, а удовольствие — не сравнишь…
— А эти молоденькие, какого они сорта?
— Вот придём в бар, вы и посмотрите.
— Я же тебе сказал, что спиртное меня не интересует. А в баре пить нужно.
— Не обязательно. Да вы, господин, не беспокойтесь, переговоры буду вести я. Меня здесь все знают. А придёте один — ничего не получится. Да и среди девушек всякие бывают.
Пройдя по покрытому красным лаком мостику, они поднялись по горному склону и очутились у дверей маленького бара, прижавшегося к гостинице. Внутри царил полумрак; посетителей, кажется, не было. Навстречу им вышли две женщины странной наружности. Заведение производило жалкое впечатление.
Пока горничная разговаривала с одной из женщин, на Гисукэ вдруг напала тоска. Он постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, и совсем было собрался удрать, когда горничная обернулась и поманила его. Гисукэ решил, что уйти всегда успеет, и последовал за её широкой спиной. Пройдя через чёрный ход, они очутились на улице.
Там, широко раскинув белоснежные крылья, стоял двухэтажный железобетонный дом.
Гисукэ поднял голову. Некоторые окна были тёмными, в других сиял свет, чуть приглушённый зелёными и розовыми занавесками.