Сезон тропических дождей
Шрифт:
Ольга нахмурилась и нервно провела рукой по лбу.
— Я просила ее профессору показать. Адрес оставила. Ты показывала?
— Да все никак не соберемся. Только ты не волнуйся, милочка. Аленка все о тебе вспоминает. Только о тебе и говорит…
Ольга бросила быстрый взгляд на мужа.
— Ну, о папе тоже ведь… — подсказала матери, которая даже не подозревала, что сейчас ее слушает не только дочь, но и зять, а вместе с ними весь мир.
— Да, бывает… — неохотно отозвалась Кира Игнатьевна. — Но в основном о тебе. Тебя она больше жалует…
Стармех по-прежнему сидел в кресле с умильным выражением на лице. «Мог бы и уйти! — неприязненно
— Боже мой! — вдруг снова задрожал динамик. — Боже мой! Какая же я дура! Поздравить тебя, доченька, забыла. Склероз! Ведь сегодня у тебя…
— Спасибо, мамочка! Спасибо!
— А с утра много звонков было, — продолжал скрипеть динамик. — Касьянова приехала из турпоездки в Австрию. Тоже звонила. Удивилась, что ты снова очутилась в Африке. Дыра, говорит, эта Африка. Не то, что Австрия. После вашей последней встречи, говорит, была убеждена, что ты в Африку уже не поедешь…
В лице Ольги проступило замешательство, щеки вспыхнули:
— Хорошо, хорошо, мамочка! — Она попробовала перевести разговор на другую тему. — А как твое здоровье? Как тетя Шура?
— Да что нам делается? Скрипим… — Динамик хихикнул и вдруг доверительно понизил голос: — А сегодня утром цветы тебе принесли. Мальчик какой-то принес. Сказал, что заказ был из Ленинграда. Целую корзину. Розы. Рублей на сорок, ей-богу!
— Мама! Мама! — Ольга почти кричала в отчаянье. — Хватит! Хватит!
— Почему хватит? — удивились на другом конце радиоволны. — Это же важно для тебя! Сегодня днем этот твой… из Ленинграда, сам звонил. Сказал, что именно он прислал цветы. В Африку, мол, послать не может, так, значит, шлет мне, твоей матери, как виновнице…
Кира Игнатьевна снова хихикнула:
— А тебе в Африку письмо направил. Ты только своему не говори. Его это не касается. Слышишь? Такой любезный… Ты слышишь меня? А?
— Слышу! Слышу! — Лицо Ольги стало пунцовым, на лбу выступили капельки пота. — Что ты несешь, мама! Говори, ради бога, о деле!
На губах стармеха медленно угасла улыбка, он поднялся из кресла, бросил растерянный взгляд на Ольгу, на Антонова… Антонов повернулся и вышел за дверь.
Он двигался по каким-то коридорам, открывал какие-то задвижки, спустился по какой-то лестнице, толкнул еще одну дверь, и еще одну, и в лицо его ударил тугой струей влажный ветер. Антонов стоял у борта и тупо смотрел на воду. В изгибах волн дрожали собранные вместе отблески звезд и огни недалекого города. Почувствовал, что рядом с ним кто-то остановился. Это был стармех.
— …Здесь, у экватора, звезды необыкновенные, — сказал стармех. — Крупные, как орехи.
16
Из кабинета посла вышел корреспондент ТАСС в Асибии Рыбаков, высокий, несколько полноватый для своего возраста, с небольшой аккуратной бородкой клинышком. Антонов как-то в шутку заметил Рыбакову, что он похож на депутата Государственной думы от партии кадетов, и Рыбаков ему спокойно ответил: «Ты не первый говоришь мне подобное». Ко всему на свете Рыбаков относился с поразительной невозмутимостью. Но сейчас вышел из кабинета посла явно взбешенный.
— Буйвол упрямый! — буркнул он и метнул гневный взгляд на закрывшуюся за ним обитую клеенкой дверь кабинета высокого начальства.
— Тсс! — зашипела неизменно бдительная Клава и предостерегающе вскинула руку. — Ты с ума сошел!
— А что он уперся в свою Асибию! — проворчал
Подобное заявление было в высшей степени крамольным, Клава даже съежилась на стуле.
Антонов знал, что именно взбесило Рыбакова. Тассовское начальство ему разрешило недельную командировку в Габон, но габонское посольство затягивает выдачу визы. Кузовкин «толкать» не хочет. Считает, что в Габон Рыбакову ездить необязательно, там никаких особенных событий не происходит. А вот в Асибии каждый день может случиться серьезное, и покидать Асибию даже на неделю корреспонденту непозволительно. Перечить руководству ТАСС посол не хочет, но и содействовать отъезду, который, по его мнению, развлекательный, не намерен. Должно быть, и в этот раз Рыбаков не нашел у посла понимания.
Теперь очередь Антонова. Всем было известно, что после обеда посол добреет и мягчает — его застарелую желудочную болезнь утишает только насыщение. Но, как сообщила Клава, сегодня снова «сбой». В последние месяцы сбой становился частым — здоровье посла шло к худшему. Видимо, в последний приезд в Москву по-настоящему поправить Кузовкина не сумели. Антонов знал, что врачи не советовали Василию Гавриловичу возвращаться в Африку, что самое разумное для него подать в отставку, но он с негодованием пренебрег этими советами — как же это он, Кузовкин, оставит Асибию в тот момент, когда в нашем посольстве должен быть именно он, отдавший этой стране всего себя.
Клава, выразительно округлив глаза, предупредила Антонова, что ничего хорошего в кабинете посла его не ждет, что посольский повар Мочкин своим искусством не сумел улучшить настроение «чрезвычайного и полномочного».
Утро у посла началось с разносов. Первым получил взбучку Панкратов, представитель Совэкспортфильма, приехавший в Дагосу три месяца назад. Этот едва оперившийся молодой коммерсант за три минувших месяца не сумел продать ни в Асибии, ни в других странах его региона ни одного фильма, но зато поторопился снять в Дагосе отличную виллу, купить добротную красного дерева мебель с баром, шезлонги и солнцезащитные зонты для сада, японский транзистор-комбайн с магнитофоном и проигрывателем, будто бы крайне необходимый для его коммерческой деятельности. И вот явился к послу просить завизировать на выписку якобы для нужд посольства, а на самом деле для представительства Совэкспортфильма дипломатический сертификат на беспошлинную покупку автомашины японского производства «хонда». С пошлиной слишком дорого, бюджет представительства не потянет, придется покупать какую-нибудь дешевку, а ему бы хотелось именно «хонду» — быстроходна, современна, желательно спортивного образца.
Должно быть, совсем неумен и слишком самонадеян этот Панкратов — явиться к послу с подобным! Просить, чтобы Кузовкин самолично способствовал нечестному обходу асибийских законов! Да это все равно что дернуть за усы льва.
Ожидавшие в приемной даже сквозь обитую клеенкой дверь слышали грозный рык посла:
— …Значит, предпочитаете «хонду», не «мерседес», не «пежо», а именно «хонду»? А какого цвета? К вашим глазам пошла бы машина колера морской волны. А? А может быть, вам заодно выписать еще и прогулочную яхту? Это на Западе давно модно. Не стесняйтесь! Чего там скромничать! Ваша фирма богатая, что ей стоит отвалить хорошие деньги. А? Впрочем, отметьте себе в календаре, что завтра в пять вечера посол приедет на смотрины вашей виллы и там мы продолжим этот разговор. А?