Сфера влияния
Шрифт:
Проводив взглядами удаляющиеся вертоджеты, ещё не закончившие наземное обучение штрафники разошлись по занятиям. Шагая по хрустящему льду ещё не оттаявших после ночных заморозков луж, Белецкий думал о том, что незаметно почти пролетела первая неделя обучения — треть от всего срока наземной подготовки. До момента, когда и он покинет Землю, оставалось не так уж и много. Хотя с такими учебными нагрузками до этого светлого момента надо было ещё дожить.
Расписание занятий на сегодня полностью повторяло вчерашний день: специальная подготовка, фехтовально-силовая, и «матчасть». Но нагрузки по каждому предмету возросли. Или это накопившаяся усталость создавала такое впечатление? Точно Егор сказать не мог.
По возвращении в «родную» казарму после тяжёлого трудового дня штрафников ожидал очередной сюрприз.
Переезд. Вопреки народной мудрости, гласящей, что один переезд равен трём пожарам, всё прошло относительно гладко. Не считая глухого ворчания уставших людей, которым пришлось перетаскивать свои вещи на новое место жительства — первый этаж той же казармы. В отделении Белецкого больше всех, конечно, возмущался бывший интендант, считавший, что вся эта затея с переселением направлена исключительно на то, чтобы ещё больше вымотать несчастных штрафников.
Пройдя с вещами по зелёной линии, бойцы увидели, что их новая жилплощадь имела отдельный вход — с торца здания. Вход в расположение первого взвода был с противоположной стороны, а сами расположения разделяла прочная стена.
Однако ворчание народа поутихло, когда усталые люди наконец-то добрались до нового места жительства. Оказалось, что каждому отделению теперь выделен шестиместный кубрик с современными удобными одноэтажными кроватями. В сочетании с тем фактом, что каждый кубрик имел отдельный санузел и умывальную комнату, новые условия жизни можно было назвать просто райскими. Особенно по сравнению с прежними.
Второй взвод занял не все жилые помещения в этом крыле первого этажа: Их хватило бы ещё на пару взводов. Очевидно, такая же картина наблюдалась и в противоположном крыле, занятом первым взводом.
Развалившись на новой удобной койке, Белецкий выразил недоумение, почему штрафников по прибытию сразу не поселили здесь, а не на доисторических кроватях в громадном помещении на втором этаже.
Здоровяк Левинзон, раскладывающий личные вещи в своей тумбочке, оторвался от этого занятия, и, повернувшись к Егору, дал пояснения:
— Есть такой анекдот: Приходит в штурмовую роту на должность командира взвода лейтенант только из училища. И видит, что командир роты держит своих солдат «в чёрном теле». Постоянно занятия, учения, строевая… Но почему-то никто не жалуется. Вот и поинтересовался он у начальника, в чём секрет. А тот и говорит: «Протяни руку». Лейтенант протянул. Командир обхватил его ладонь своей, и сильно сжал. «Больно? Только честно» — спрашивает. Лейтенант отвечает: «Больно»… Тот сжимает ещё сильнее… «А сейчас?». «Ещё больнее». Командир сжимает ладонь со всей дури, а лапа у него… — Яков посмотрел на свою ладонь, и улыбнулся, — примерно вот такая… «Больно?». Лейтенант уже еле терпит: «Очень!». Тогда комроты чуть-чуть отпускает руку. «А сейчас?». «Хорошо-о-о!»…
Вот нас сейчас чуть-чуть «отпустили»… И нам хорошо… А не было бы второго этажа, и отпускать было бы нечем… — С этими словами Левинзон снова вернулся к своей тумбочке, оставив Белецкого размышлять над тонкостями управления людьми.
Время близилось к отбою, и отделение уже готово было испытать новые кровати. Только Карлаш, который не отнёс свой чемодан в новую каптёрку сразу, а сначала поковырялся в нём, выискивая какую-то очень нужную ему вещь, наконец-то потащил чемодан на новое место хранения. Отсутствовал он не долго. Буквально через пять
Но разговор не получился — «злостный нарушитель» рухнул на койку, и даже не открывал глаза. Так, не открывая глаз, он и отчитался о своей «командировке»: «Тренировки… Сплошные тренировки. Есть не давали — только питательный раствор. Спать не давали. Только стимуляторы. Плохо старался — боль…» Последние слова «герой вечера» произнёс уже почти шёпотом, и вырубился.
Переглядываясь, штрафники разошлись по своим кубрикам… Последним в кубрик отделения Белецкого зашёл барон. Он молча подошёл к Похмелову, и так же молча протянул ему памятную бутылку водки. Тот, тоже не говоря ни слова, взял бутылку, со вздохом поднялся, и выкинул её в утилизатор. Обернувшись, он обозначив короткий кивок в сторону барона выдавил: «спасибо», и, тяжело ступая, направился к своей койке. Прозвучала команда «Отбой»…
Ночь на новом месте прошла спокойно. Сны снились строго по учебной программе, злобный прапорщик Шелехов штрафников не навещал… В общем, даже как-то скучно. Немного разнообразия в жизнь бойцов второго взвода внесла традиционная утренняя пробежка. Во-первых, потому что с утра началась настоящая метель, чего до сих пор здесь ещё не было, а во-вторых, что во время пробежки бойцы встретили наконец не почтившего их своим вниманием ночью Шелехова: Он ме-е-едленно шёл по дорожке в направлении санчасти, а за ним, зябко ёжась, брела толпа хмурых людей в летней офицерской форме со споротыми знаками различия.
Прибыла новая партия штрафников. В громадной армии Империи всегда находилось достаточно преступивших закон, чтобы штрафбат не испытывал недостатка в кадрах.
Увидав эту картину, Белецкий испытал двойственные чувства: С одной стороны — злость на прапорщика за его очередное издевательство над людьми. С другой — некоторое облегчение при мысли, что теперь у грозы штрафников, возможно, появится более интересный объект для издевательств, чем второй взвод. Второе чувство Егору очень не понравилось. Решив, что подобные мысли недостойны дворянина и просто нормального мужчины, он попытался изгнать их из головы, но они почему-то упорно не хотели изгоняться… Так Белецкий и боролся с самим собой до утреннего построения, на котором оказалось, что вместо занятия по спецподготовке его сегодня ожидает встреча с особистом.
Шагая вдоль зелёной линии, Егор размышлял на тему, какие вопросы к нему могли возникнуть у начальника местного Особого Отдела. Вроде бы за дуэль с фон Ливеном он уже осуждён, за спасение «Сапсана» — уже поощрён. А больше никаких «подвигов» совершить не успел. Оглянувшись, Белецкий обнаружил, что в одном направлении с ним топают ещё двое его сослуживцев. Егор сделал логический вывод, что, скорее всего, они идут туда же, куда и он. И оказался прав. Все три бойца собрались под дверью с надписью «начальник особого отдела». Выяснилось, что местный особист обитал не в штабе, а в здании вещевого склада. Только вела в его апартаменты отдельная дверь. За дверью оказалась приёмная, где все вызванные и разместились. Переговорив с сослуживцами, Белецкий узнал, что они тоже не догадываются, зачем их вызвали. Оставалось только ждать.