Сфера
Шрифт:
Темным коридором шагая к новому аквариуму, что переливался живой синевой, Мэй заметила, как на стремянку взбирается новый смотритель. У Стентона случились философские разногласия с Джорджией, и он нанял другого морского биолога. Джорджия возражала против экспериментальных кормежек и отказалась делать то, к чему сейчас готовился ее преемник, высокий человек с бритым черепом, а именно заселить всех животных из Марианской впадины в один аквариум, создать экосистему ближе к подлинной. Идея абсолютно логичная, и Мэй радовалась, что Джорджию уволили и заменили. Кто станет возражать против создания почти природной среды обитания? Джорджия была робка и недальновидна; едва ли такому человеку место подле этих аквариумов, подле Стентона и вообще в «Сфере».
– Вот и он, – сказал Бейли, подойдя. Стентон шагнул в кадр, обменялся с Бейли рукопожатием, затем обернулся к Мэй.
– Мэй, я так рад снова тебя видеть, – сказал он, взяв ее за руки. Он сегодня был кипуч, но сейчас кратко дернул губами – отозвался на ее недавнюю утрату. Мэй застенчиво улыбнулась, подняла на него глаза. Хотела показать, что с ней все нормально, она готова. Он кивнул, отступил, развернулся к аквариуму. Для сегодняшнего эксперимента Стентон заказал аквариум гораздо больше прежних, населил его шикарным букетом живых кораллов и водорослей, и под яркой подсветкой все это симфонически переливалось. Сиреневые актинии, пузырчатые кораллы, зеленые и желтые, диковинные белые шары морских губок. Вода спокойная, но легчайшее течение раскачивало фиолетовую флору, что укрывалась в коралловых сотах.
– Красота. Какая красота, – сказал Бейли.
Они втроем постояли перед аквариумом – Мэй целила туда объективом, чтобы зрители заглянули в прекрасные глубины подводной живой картины.
– И скоро она будет полна, – произнес Стентон.
В этот миг Мэй ощутила рядом еще кого-то – горячее дыхание обдало шею сзади, слева направо.
– А, вот и он, – сказал Бейли. – Мэй, ты ведь, кажется, еще не встречалась с Тау?
Мэй обернулась и увидела Кальдена – стоит подле двоих Волхвов, улыбается, протягивает ей руку. В вязаной шапке, в мешковатой кенгурухе. Но безусловно Кальден. Не успев овладеть собой, Мэй ахнула.
Он улыбнулся, а она сообразила, что и зрители, и Волхвы сочтут это естественным – еще бы она не ахала, это же Тау. Мэй опустила глаза – оказывается, она жмет ему руку. Дышать не удавалось.
Она подняла голову – Бейли и Стентон ухмылялись. Думают, она околдована великим творцом, таинственным юношей, что стоит за «Сферой». Она снова поглядела на Кальдена, ожидая разъяснений, но улыбка его не изменилась. Глаза совершенно непроницаемы.
– Я так рад знакомству, Мэй, – произнес он. Говорил застенчиво, почти бубнил, но манера явно расчетливая. Он знает, чего ждут зрители от Тау.
– Мне тоже очень приятно, – сказала Мэй.
Мозги пошли трещинами. Это что за херотень такая? Мэй снова вгляделась в его лицо – из-под вязаной шапки выбивались седые волоски. Только Мэй знала, что они седые. А Стентон и Бейли-то в курсе, что Тау так резко постарел? Что он прикидывается кем-то другим, нулем без палочки, каким-то Кальденом? Наверняка в курсе, догадалась она. Ну еще бы. Вот почему он появляется только на экранах – вероятно, снимали давным-давно. Они крутят это все до бесконечности, помогают ему исчезнуть.
Они так и не разняли рук. Мэй отдернула ладонь.
– Надо было познакомиться раньше, – сказал он. – Я прошу прощения. – И заговорил в объектив, абсолютно естественно играя для зрителей: – Я работал, у меня кое-какие новые проекты, очень крутые, но общительность моя оставляла желать лучшего.
Число зрителей мгновенно подскочило – тридцать с хвостиком миллионов превратились в тридцать два и полезли выше.
– Давненько мы не собирались втроем! – сказал Бейли.
Сердце у Мэй колотилось как ненормальное. Она спала с Тау. Это что значит? И Тау, а не Кальден, предостерегал ее от Полноты? Как это возможно? Это-то что значит?
– Что мы сейчас увидим? – спросил Кальден, кивая на аквариум. – Я, кажется, догадываюсь, но не терпится посмотреть.
– Так, – сказал Бейли, хлопнул в ладоши и в волнении заломил руки. Повернулся к Мэй, и та наставила на него объектив. – Мой друг Стентон предоставил пояснения мне – а то он углубится в технические детали. Как известно, из непознанных глубин Марианской впадины он привез удивительных существ. Некоторых вы уже видели – осьминога, морского конька с потомством, а также акулу, нашу примадонну.
Слух о том, что перед камерой собрались все Волхвы, разлетелся пожаром, и аудитория подскочила до сорока миллионов. Мэй повернулась к этим троим и на браслете увидела яркий кадр – три профиля обращены к стеклу, лица омыты синевой, в глазах отражается непостижимая аквариумная жизнь. Между тем зрителей набралось уже пятьдесят один миллион. Мэй посмотрела на Стентона, и тот, почти неуловимо склонив голову, показал, что надо снимать аквариум. Мэй сдвинула объектив, глазами сверля Кальдена, ловя хоть какой-то намек на узнавание. Тщетно – Кальден созерцал воду. Бейли продолжал:
– До сего дня три наши звезды содержались в отдельных аквариумах и адаптировались к «Сфере». Но, как вы понимаете, разлука их неестественна. До того, как их обнаружили, они обитали совместно – совместно им обитать и полагается. Сейчас мы увидим, как они встретятся вновь, будут сосуществовать, и нам предстанет более естественная картина подводной жизни.
По ту сторону аквариума на красную стремянку взбирался смотритель – он нес большой пластиковый пакет с водой и крошечными пассажирами. Мэй пыталась отдышаться, но не могла. Кажется, ее вот-вот стошнит. Хорошо бы убежать куда-нибудь, далеко-далеко. Вместе с Энни. Где же Энни?
Стентон смотрел на Мэй тревожно и сурово, молча веля ей взять себя в руки. Она вздохнула поглубже, постаралась сосредоточиться. Потом, решила она, будет время разобраться в этом бардаке с Кальденом и Тау. Время будет. Сердце застучало ровнее.
– Виктор, – сказал Бейли, – как вы, наверное, видите, переносит наш самый хрупкий груз – морского конька и, конечно, его многочисленных отпрысков. Заметьте, что в новый аквариум морских коньков несут в пакете, как золотую рыбку с окружной ярмарки. Доказано, что это оптимальный способ переселения столь хрупких существ. Они не бьются о жесткие стенки, и к тому же пластик гораздо легче оргстекла или любого другого твердого материала.