Сфера
Шрифт:
– Ну, можно… – Она глянула на Бейли за кулисами. Тот пожал плечами.
– Лучше, наверное, не преступника, – сказал Стентон в наушнике. – Давай обычного гражданина попробуем.
Улыбка растянула лицо Мэй.
– О! Слушайте, – сказала она, быстро отыскав на планшете фотографию и отправив ее на экран. Портрет Мерсера – снято три года назад, они как раз перестали встречаться, но были еще близки; оба стояли у прибрежной тропы, собирались в поход.
Прежде ей не приходило в голову поискать Мерсера через «Сферу», но ведь это абсолютно логично. Как еще показать ему, до чего обширна и мощна сеть и люди в сети? От его скептицизма не останется и следа.
– Итак, – сказала Мэй залу. – Наша вторая мишень – не беглый преступник, но можно сказать, что беглец, – он сбежал… ну, в общем, от дружбы.
Она улыбнулась в ответ на смех зрителей.
– Это Мерсер Медейрос. Я не видела его несколько месяцев и ужасно хочу повидаться. Но, как и Фиона Хайбридж, он скрывается. Давайте проверим, удастся ли нам побить предыдущий рекорд. Все готовы? Запускайте таймер. – И таймер затикал.
За полторы минуты появились сотни комментариев от людей, знавших Мерсера – по начальной школе, по старшим классам, по колледжу, по работе. Постили даже его фотографии с Мэй, что сильно всех позабавило. Но затем, к ее немалому ужасу, на четыре с половиной минуты разверзлась пропасть – никто не сообщал полезной информации о том, где сейчас Мерсер. Бывшая подруга написала, что тоже не прочь узнать, где он, а то у него остался ее акваланг со всем снаряжением. Некоторое время это сообщение было самым релевантным, но затем квакнули из Джаспера, штат Орегон, и на волне голосования квак мигом взлетел наверх:
«Я видел этого мужика у нас в продовольственном. Сейчас проверю».
Автор квака, Адам Франкентолер, связался с соседями, и все они единодушно признали, что видели Мерсера – в винной лавке, в продовольственном, в библиотеке. Но затем повисла еще одна мучительная, почти двухминутная пауза: никто не понимал, где же Мерсер живет. На таймере натикало 7:31.
– Ну хорошо, – сказала Мэй. – И тут в игру вступают инструменты помощнее. Проверим сайты местных агентств недвижимости с историей аренды. Посмотрим выписки по кредитной карте, логи телефонных операторов, читательские билеты, все, на чем он должен был поставить подпись. Ой, погодите. – Тем временем, оказывается, нашлись два адреса, оба в одном крошечном орегонском городке. – А мы знаем, откуда они взялись? – спросила она, но едва ли это имело значение. События летели вперед как на крыльях.
Еще через несколько минут по обоим адресам съехались машины – пассажиры вели видеосъемку. Одна квартира располагалась в городе, над кабинетом гомеопата, под высоченными секвойями. Камера показала, как рука постучала в дверь; потом объектив заглянул в окно. Сначала никто не отвечал, но наконец дверь открылась, и камера уставилась на крохотного мальчика лет пяти – от толпы на пороге он пришел в ужас.
– Здесь живет Мерсер Медейрос? – спросил чей-то голос.
Мальчик развернулся и умчался в глубины дома:
– Пап!
Мэй запаниковала, решив, что это ребенок Мерсера, – все происходило слишком быстро, и арифметика ей не давалась. У него уже родился сын? Нет, сообразила она, это не может быть его биологический ребенок. Может, он съехался с женщиной, у которой уже были дети?
Но когда к свету на крыльцо выступила тень, это оказался не Мерсер. Мужчина лет сорока, с эспаньолкой, во фланелевой рубахе и трениках. Тупик. Прошло чуть больше восьми минут.
Отыскали второй адрес. Дом стоял в лесу, высоко на горном склоне. Основная трансляция у Мэй за спиной переключилась на эти съемки – машина попетляла по дороге и остановилась у большой серой хижины.
На сей раз оператор работал четче и профессиональнее. Кто-то снимал, как некая улыбчивая девица стучит в дверь, лукаво играя бровями.
– Мерсер? – сказала она двери. – Мерсер, ты там? – Ее фамильярность на миг раздражила Мэй. – Ты что там, люстры варганишь?
Под ложечкой у Мэй екнуло. Надо думать, Мерсеру не понравится вопрос, не понравится этот пренебрежительный тон. Хоть бы скорее появилось его лицо – тогда Мэй поговорит с ним сама. Но дверь не открывали.
– Мерсер! – сказала девица. – Я знаю, что ты там. Вот же твоя машина. – Камера показала подъездную дорогу, и Мэй заволновалась – там и впрямь стоял Мерсеров пикап. На обратном пути к двери камера обмахнула толпу – человек десять или двенадцать, в основном, похоже, местные, в бейсболках, минимум один в камуфляже. Объектив вновь вперился в дверь, все собрание принялось скандировать:
– Мер-сер! Мер-сер! Мер-сер!
Мэй поглядела на таймер. 9 минут 24 секунды. Они побьют рекорд Фионы Хайбридж по меньшей мере на минуту. Но сначала Мерсер должен открыть.
– За домом посмотри, – сказала девица, и пошла трансляция с другой камеры, что озирала веранду и заглядывала в окна. Людей внутри не обнаружилось. Стояли удочки, громоздились оленьи рога, и книги, и груды бумаг меж пыльных диванов и кресел. На каминной полке Мэй разглядела фотографию и могла бы поклясться, что ее знает, – Мерсер с братьями и родителями в походе по Иосемитскому парку. Она не забыла этот снимок и точно помнила, кто на нем, потому что всегда поражалась, как это странно и удивительно, что Мерсер, которому тогда было шестнадцать, с беззащитной сыновней любовью положил голову матери на плечо.
– Мер-сер! Мер-сер! Мер-сер! – скандировалиголоса.
Но вполне вероятно, сообразила Мэй, что он ушел в поход или, точно пещерный человек какой, собирает хворост и возвратится лишь спустя много часов. Она уже готова была повернуться к аудитории, объявить, что поиск увенчался успехом, и прервать презентацию – в конце концов, они же нашли Мерсера, без тени сомнения, – и тут кто-то завизжал:
– Вон он! На дорожке!
И обе камеры заскакали, затряслись, побежав с веранды к «тойоте». Некто забирался в пикап; камеры бросились туда, и Мэй разглядела Мерсера. Но когда они приблизились – когда Мэй могла его окликнуть, – он уже задом выезжал со двора.
Кто-то побежал рядом с пикапом – какой-то юноша, и было видно, как он что-то лепит на стекло с пассажирской стороны. Мерсер выбрался на дорогу и помчался прочь. Воцарился хаос – хохоча и бегая туда-сюда, все участники, собравшиеся у дома, вновь расселись по машинам и бросились в погоню.
Пришло сообщение от одного из преследователей – он пояснил, что прилепил на пассажирское окно камеру «ВидДали»; ее тотчас активировали, и на экране появилось изображение – очень четкая картинка с Мерсером за рулем.
Мэй знала, что у этих камер односторонний звук, так что поговорить с Мерсером не удастся. Но поговорить нужно. Он пока не знает, что все это учинила она. Нужно успокоить его, объяснить, что это не какая-то страшная охота на людей. Это просто его подруга Мэй, она тестирует «Душевный поиск», хочет лишь перемолвиться словом с Мерсером, вместе с Мерсером посмеяться.
Но за окном пикапа размытым бело-буро-зеленым пятном мчались леса, а рот у Мерсера разверзся жуткой ямой гнева и ужаса. Он то и дело лихо сворачивал; похоже, он поднимался в горы. Мэй беспокоилась, что участники за ним не угонятся, но у них была камера «ВидДали» – изображение четкое, как в кино, увлекательно – слов нет. Мерсер походил на своего героя Стива Маккуина – скакал на своем пикапе, яростный, но хладнокровный. Можно, мельком подумала Мэй, создать живое шоу, где люди просто будут снимать себя, пока едут по интересным ландшафтам на большой скорости. Назвать «Она сказала "поехали"». Раздумья Мэй прервал осатанелый вопль Мерсера.