Сфера
Шрифт:
Смотритель забрался на стремянку, посмотрел на Стентона и, получив безмолвное разрешение, осторожно опустил пакет на поверхность воды. Морские коньки, по обыкновению апатичные, болтались на дне пакета; непонятно, сознают ли они, что происходит, – что они в пакете, что их переселяют, что они живы. Они еле шевелились и ничуть не возмущались.
Мэй глянула на счетчик. Шестьдесят два миллиона зрителей. Бейли объяснил, что нужно обождать, пока температура воды в пакете и в аквариуме сравняется, и Мэй снова посмотрела на Кальдена. Попыталась поймать его взгляд, но Кальден не желал отвести глаза от аквариума. Вперился в воду, милостиво улыбаясь морским конькам, точно собственным детям.
За аквариумом Виктор опять взбирался на стремянку.
– Все это крайне увлекательно, – отметил Бейли. – Теперь мы видим, как заносят осьминога. Ему требуется емкость побольше, но не пропорционально больше. При желании осьминог поместится в обеденный контейнер – у него нет позвоночника и вообще никаких костей. Он пластичен и способен к безграничной адаптации.
Вскоре обе емкости, с осьминогом и с морскими коньками, легонько закачались на неоновой водной глади. Похоже, осьминог догадывался, что внизу его ждет обиталище попросторнее, и вжимался в дно своего временного дома.
Мэй увидела, как Виктор указал на морских коньков и кивнул Бейли и Стентону.
– Итак, – сказал Бейли. – Судя по всему, пора выпускать наших друзей, морских коньков, в новую среду обитания. Я подозреваю, это будет очень красиво. Давай, Виктор, по готовности.
И когда Виктор выпустил морских коньков, в самом деле получилось очень красиво. Прозрачные, но слегка окрашенные, как будто чуточку позолоченные, они выпали в аквариум и осели на дно медленным дождем золотистых вопросительных знаков.
– Ничего себе, – восхитился Бейли. – Вы только поглядите.
Последним из пакета выпал робкий патриарх. В отличие от детей, которые бесцельно расплылись во все стороны, он, решительно маневрируя, устремился вниз и поспешно спрятался среди кораллов и водорослей. Пара секунд – и его уже не видать.
– Надо же, – сказал Бейли. – Какой застенчивый.
Детки, однако, опускались на дно и барахтались посреди аквариума, никуда особо не направляясь.
– Мы готовы? – спросил Бейли, задрав голову к Виктору. – Лихо идут дела! Кажется, уже можно выпускать осьминога.
Виктор разрезал дно другого пакета, и осьминог распростерся, точно гостеприимная рука. Как и в одиночном заключении, для начала он, неизменно деликатный, желая познать и потрогать все, поплыл вдоль стекла, ощупал кораллы и водоросли.
– Полюбуйтесь на него. Упоительно, – сказал Бейли. – Какое потрясающее существо. Наверняка в этом гигантском шаре таится некий мозг, да? – Бейли повернулся к Стентону, ожидая ответа, но Стентон счел вопрос риторическим. Легкая улыбка изогнула уголок его губ, но взгляд не оторвался от аквариума.
Осьминог расцветал и разрастался, плавал от стенки к стенке, едва касаясь морских коньков и вообще живого, лишь разглядывая, желая познать, и пока он обшаривал и измерял все, что было в аквариуме, Мэй снова уловила движение на красной стремянке.
– А теперь Виктор и его помощник несут наш главный аттракцион, – сказал Бейли, глядя, как первый смотритель, теперь в компании второго, тоже в белом, орудуют каким-то погрузчиком. На погрузчике болтался огромный ящик из оргстекла; в этом временном пристанище акула то и дело дергалась, хлеща хвостом налево и направо, но в целом вела себя гораздо смирнее прежнего.
С вершины стремянки Виктор опустил ящик на воду; Мэй ждала, что осьминог и морские коньки немедленно бросятся в укрытия, и тут акула застыла.
– С ума сойти, – восхитился Бейли.
Аудитория вновь взлетела – теперь до семидесяти пяти миллионов – и лихорадочно росла, по полмиллиона за несколько секунд.
Осьминог, похоже, и не подозревал, что на него нисходит акула, что сейчас ее подселят в аквариум. Та окаменела – отчего, вероятно, обитатели аквариума ее и не замечали. Между тем смотрители сошли со стремянки, и Виктор уже притащил большое ведро.
– Как видите, – сказал Бейли, – первым делом Виктор бросает в аквариум любимые акульи лакомства. Это отвлечет и насытит акулу, а ее новые соседи успеют акклиматизироваться. Виктор кормил акулу целый день, и она должна быть вполне сытая. Но на случай, если она не наелась, мы подаем ей тунца – хватит на завтрак, обед и ужин.
Виктор бросил в аквариум шесть крупных тунцов, каждый по фунту или больше, и тунцы принялись срочно исследовать новое жилище.
– Этих ребят не нужно приспосабливать к новой среде постепенно, – объяснил Бейли. – Вскоре они станут пищей, так что их благополучие нас волнует меньше, чем акулье. Ну и ну, какие резвые.
Тунцы носились в аквариуме по диагонали, а их внезапное появление загнало осьминога и морских коньков в кораллы и водоросли на дне. Затем тунцы угомонились и принялись неторопливо прогуливаться. Патриарх морских коньков упорно скрывался, но его многочисленные дети были видны – они хвостами цеплялись за водоросли и щупальца актиний. Умиротворяющая картина – Мэй ненадолго погрузилась в созерцание.
– Просто фантастическая красота, – заметил Бейли, разглядывая кораллы и водоросли – лимонные, синие, бордовые. – Взгляните на этих блаженных существ. На это царство безмятежности. Прямо жалко вмешиваться.
Мэй покосилась на него, и Бейли, кажется, и сам испугался: заявление явно шло вразрез с текущим предприятием. Он мельком переглянулся со Стентоном и опомнился.
– Однако мы добиваемся реалистического, холистического взгляда на мир, – сказал он. – А значит, в экосистеме должны присутствовать все обитатели. И Виктор уже сообщает нам, что пора пригласить акулу.
Мэй подняла голову: Виктор сражался с люком на дне ящика. Акула не шевелилась – редкостное самообладание. Крышка из оргстекла заскользила вбок. На миг Мэй будто распалась надвое. Она понимала, что происходящее естественно, акуле надлежит присоединиться к тем, кто делил с нею место обитания. Да, это правильно и неизбежно. Но на секунду Мэй почудилось, что это так же естественно, как падение самолета с небес. Ужас накатывает позже.