Сфера
Шрифт:
– *****! [40] – заорал он. – На *** [41] пошли!
Он смотрел прямо в камеру. Заметил ее. И потом кадр начал съезжать. Мерсер опускал окно. Интересно, удержится ли камера, устоит ли клей против окна – но ответ пришел спустя секунду: камеру сорвало, она упала, глаз ее бешено завертелся, показал лес, потом дорогу, а потом, замерев, – небо.
На таймере 11:51.
Долгие минуты Мерсера не было видно вообще. Мэй ждала, что его вот-вот догонит одна из машин, но в объективах всех четырех автомобилей – ни намека. Четыре машины поехали по разным дорогам, и по звуковому сопровождению было ясно, что никто понятия не имеет, куда подевался Мерсер.
40
Экспрессивное междометие (см. выше).
41
Мужской половой орган (см. выше).
– Ладно, – сказала Мэй, предвкушая, как ахнет зал. – Выпускайте дроны! – взревела она, пародийно изображая какую-то ведьму-злодейку.
Время тянулось нестерпимо – минуты три, – но вскоре все частные беспилотники в округе, в общей сложности одиннадцать штук, взлетели и под руководством своих владельцев устремились в горы, где, по всей видимости, скрылся Мерсер. Встроенная система глобальной навигации предохраняла беспилотники от столкновений; справившись у спутника, они отыскали бледно-голубой пикап за 67 секунд. На таймере 15:04.
Теперь на экран транслировались съемки с дронов, и аудитории предстала невероятная мозаика – держась подальше друг от друга, дроны передавали калейдоскопическую картинку, на которой пикап мчался вверх по горной дороге под густыми соснами. Несколько беспилотников помельче умудрились нырнуть ближе под деревья, но большинство, крупные и не способные лавировать меж стволов, следовали за пикапом поверху. Один мелкий, «РазведчикЮ», ринулся под сосновые кроны и пристроился к Мерсерову окну. Картинка выходила стабильная и четкая. Мерсер обернулся, заметил дрон, догадался, что тот не отступится; лицо перекосило неприкрытым ужасом. Мэй никогда не видела у Мерсера таких глаз.
– Кто-нибудь может включить мне звук на «РазведчикеЮ»? – спросила она.
Окно у Мерсера открыто. Если заговорить через динамик беспилотника, Мерсер услышит, поймет, что это Мэй. Ей подали сигнал, что аудио включено.
– Мерсер. Это я, Мэй! Слышно меня?
Лицо его подернулось смутным узнаванием. Он сощурился и опять недоверчиво глянул на дрон.
– Мерсер. Тормози. Это же я. Мэй. – И, еле сдерживая смех, прибавила: – Я просто хотела тебе помахать.
Зал загоготал.
Мэй согрел хохот в зале; она думала, Мерсер тоже засмеется, и затормозит, и покачает головой, восхищаясь удивительным могуществом инструментов, которыми владеет Мэй. Пусть он скажет так: «Ладно, твоя взяла. Я сдаюсь. Ты победила».
Но он не улыбался и не тормозил. Он и на дрон не смотрел. Он как будто придумал себе новый путь и туда нацелился.
– Мерсер! – сказала она начальственным тоном. – Мерсер, тормози и сдавайся. Ты окружен. – А потом придумала еще кое-что и снова заулыбалась. – Ты окружен… – произнесла она, понизив голос, и закончила, чирикнув альтом: – …друзьями! – Как она и предполагала, зал сотрясли вопли и хохот.
И все же Мерсер не остановился. Уже которую минуту не глядел на беспилотник. Мэй проверила таймер: 19 минут 57 секунд. Непонятно, надо ли ей, чтоб он остановился или посмотрел в камеры. Его же нашли, так? Наверняка побили рекорд Фионы Хайбридж, когда увидели, как он бежит к пикапу. Его физическую личность в этот момент подтвердили. Может, стоит отозвать беспилотники, выключить камеры, а то на Мерсера опять нашло, он не уступит – и вообще, Мэй ведь доказала, что хотела доказать.
Но этот его отказ капитулировать, сложить оружие или хотя бы признать невероятную технологическую мощь, подвластную Мэй… Мэй сознавала, что не сдастся, пока он не покорится. Каким только образом? Этого она не знала, но знала, что поймет, едва он будет покорен.
И тут пейзаж за его окном раздался. Густые и стремительные леса сошли на нет. Остались только синева, и древесные кроны, и ослепительно-белые облака.
Мэй поглядела на съемки с другой камеры – беспилотник с высоты снимал окрестности. Мерсер ехал по мосту, узкому мосту между двумя горами, сотни футов через ущелье.
– А можно громкость у микрофона прибавить? – спросила Мэй.
Судя по иконке, прежде микрофон был на половине громкости, а теперь на полной.
– Мерсер! – сказала Мэй как могла зловеще. Он дернул головой к беспилотнику, напуганный ревом. Может, раньше он ее не слышал? – Мерсер! Это я, Мэй! – сказала она; наверное, до сей минуты он не понимал, что все это ее штучки.
Но он не улыбнулся. Только медленно покачал головой, будто разочарованию его не было предела.
Теперь с пассажирской стороны она разглядела еще два дрона. Из одного загрохотал новый голос, мужской:
– Мерсер! Слышь, мудило! Ну-ка быстро по тормозам, падла!
Мерсер развернулся на голос, а когда вновь уставился на дорогу, лицо его искажала настоящая паника.
На экране Мэй увидела, что к трансляции добавились две камеры «ВидДали», установленные на мосту. И мигом включилась третья – она показывала панораму моста с речного берега далеко внизу.
Из третьего дрона загудел третий голос, женский и смешливый:
– Мерсер, сдавайся! Покорись нашей воле! Подружись с нами!
Мерсер развернул пикап на звук, словно пошел на таран, но дрон автоматически подправил траекторию и вильнул синхронно.
– Тебе некуда бежать, Мерсер! – завопил женский голос. – Никогда-никогда и во веки веков. Все кончено. Сдавайся. Подружись с нами! – Эту последнюю фразу она по-детски проканючила и сама рассмеялась в микрофон над тем, как странно прозвучала эта гнусавая мольба из тускло-черного беспилотника.
Зал орал, комментарии лились рекой, кое-кто писал, что им в жизни не встречалось столь захватывающего зрелища.
Торжествующие крики разрастались, и в лице Мерсера Мэй прочла нечто новое – некую решимость, некую безмятежность. Правой рукой он вывернул руль и исчез из кадров – во всяком случае, ненадолго, а когда дроны вновь его отыскали, пикап мчался поперек шоссе к бетонному парапету, и на такой скорости парапет не выдержал бы ни за что. Пикап выломился на свободу, прыгнул в ущелье, на миг словно взлетел, и на многие мили вокруг распахнулись горы. А затем пикап рухнул и пропал.
Глаза Мэй инстинктивно метнулись к камере на берегу, и она ясно разглядела, как крошечная машинка падает с моста и жестяной игрушкой приземляется на скалы. Мэй знала, что машинка эта – Мерсеров пикап, в глубине души понимала, что после таких падений не выживают, и все же посмотрела на другие камеры, на трансляции с беспилотников, что по-прежнему парили в вышине, – надеялась, что Мерсер стоит на мосту, глядит вниз на останки пикапа. Но на мосту никого не было.
– Ты сегодня как, ничего? – спросил Бейли.