Сфинкс
Шрифт:
— Тогда хотя бы звони каждый день, чтобы я знал, что с тобой все в порядке.
— Договорились.
Брат достал из кармана брюк зажигалку, поджег уголок листа и наблюдал, как бумага съеживается и превращается в пепел.
— Прощай, сестра, — прошептал он.
19
Выбитый из колеи перелетом и спиртным, я не пошел к себе и заснул в кровати Гарета. Сам он ушел к Зое. А я рухнул на простыни и накрылся потертым лоскутным одеялом, которое помнил с детства. Зарылся головой в пахнущую маслом пачули и п о том
Изабелла явилась мне сидящей на гравийной дорожке, которая, когда я был маленьким, шла от отцовского дома. Черные волосы рассыпались по смуглой коже, на ней было вышитое платье, в котором она выходила за меня замуж. Изабелла посмотрела на меня снизу вверх и улыбнулась. Затем подобрала два серых камешка и швырнула, словно решила поиграть в бабки. Упав на асфальт, они встали на заостренные края и, сохраняя равновесие, закружились все быстрее и быстрее, словно два вращающихся вокруг друг друга магнита.
Я проснулся, не понимая, где нахожусь, не узнавая незнакомые темные стены спальни. Посмотрел на потолок с мерцающими флуоресцентными звездами и планетами. Они слились в зеленоватую феерическую петлю и неслись все стремительнее, пока не оторвались от потолка и не устремились ко мне в форме летящего тела.
Я проснулся снова, на этот раз по-настоящему, весь в поту, ощущая сильную жажду, в виски стучалась боль начинающегося похмелья.
К себе домой я вернулся рано утром и, когда сонно поднимался по лестнице, встретился с Раджем в форме автобусного кондуктора. Он меня остановил.
— Слушай, Оливер, тебе сегодня на рассвете принесли посылку. И поскольку тебя дома не оказалось, позвонили мне. Я принял и отнес наверх. Надеюсь, новости хорошие.
Прежде чем я успел его поблагодарить, он поспешил на работу.
Ящик с надписью «Частная авиадоставка» стоял возле моей двери. Я сразу узнал эмблему компании Билла Андерсона и свои каракули. Астрариум явился словно по мановению руки — его вытолкнули из моего кошмара.
На кухонном столе устройство казалось пришельцем из иного мира. Я сел, смутно надеясь, что во время перелета шестерни пришли в рабочее состояние и готовы открыть свои секреты. Но астрариум стоял неподвижно.
Крайний бронзовый диск с символами пяти главных планет тускло поблескивал на свете. Средний отливал серебристым металлом и был покрыт изображением греческих знаков Зодиака: Близнецов, Стрельца, Тельца, — а также крокодила и ибиса. Самый маленький, из золотого сплава, нес на себе египетские иероглифы и, казалось, являл собой стержень тайны.
Я заглянул в небольшое отверстие у основания вала, на котором вращались шестерни. В глубине механизма скрывались, два закрепленных напротив друг друга магнита — небольшие серые диски очень напоминали камешки из моего сна. Они будто ждали, чтобы их привели в действие.
Если я отыщу ключ и запущу механизм, может быть, тогда дух Изабеллы успокоится? Возможно ли — пусть даже в каком-то абстрактном, эзотерическом смысле, — что сбылись ее худшие страхи и, завершив земную жизнь, она застряла где-то на полпути, где мается ее душа? Решит ли Ваз ее судьбу, если я его найду? А если решит, то каким образом?
За тонкой стеной зазвонил соседский будильник, и я подскочил в постели. Смешно так думать, убеждал я себя. Сон ровным счетом ничего
Подошел к телефону и вызвал оператора, чтобы узнать номер Британского музея.
Саркофаг стоял в алькове большого зала. Его покрывали иероглифы, рассказывавшие о жизни Нектанеба II — военных завоеваниях фараона, его женах, дворцах и богатстве. А также о том пути, который должен совершить Нектанеб после смерти, хотя сам саркофаг никогда не выполнял своего предназначения.
Обходя гранитный гроб и рассматривая надписи, я все время ощущал тяжесть астрариума в рюкзаке. Остановился у выбитой на боку двери для Ба фараона. Что произошло с Нектанебом II? Скончался ли в каком-нибудь африканском захолустье? Или доживал остаток дней под вымышленным именем при чужом дворе?
Внезапно меня охватило желание провести пальцами по иероглифам, словно, прикасаясь к воротам, я мог бы узнать, где витает неприкаянная душа фараона — в Греции, Иране, Египте. Возникла мысль: если поднести астрариум к саркофагу, не возникнет ли между этими двумя предметами взаимодействия?
Я обвел глазами зал. Охранник стоял ко мне спиной. Быстро поднял руку и погладил резную поверхность. Иероглифы словно нашептывали что-то кончикам пальцев.
— Правда, великолепно?
Я поспешно отдернул руку и обернулся. За мной стоял коренастый мужчина лет сорока с лишком. У него были ярко-рыжие волосы и россыпь экземы на лбу. Несмотря на лысую макушку, он носил на щеках густые бакенбарды. На нем были темно-бордовые вельветовые брюки и оранжевая рубашка. Казалось, что яркими цветами он пытался скрасить свою непривлекательную внешность.
— Не волнуйтесь, — продолжал он, — люди часто не могут с собой совладать и трогают саркофаг. Он действует притягательно — подсознательно все мы ищем путь в загробный мир.
Он хохотнул, и в его смехе я услышал оттенок иронии. Затем протянул руку, и я осторожно ее пожал.
— Хью Уоллингтон. А вы, должно быть, Оливер Уарнок?
— Да. Спасибо, что нашли время повидаться со мной.
— Не за что. Наоборот, приятно, если я кому-то нужен. Моя область египтологии довольно специфическая, и мне не часто задают вопросы. — Он оценивающе посмотрел на меня, а мне на секунду показалось, что его удивление, когда я ему позвонил, было наигранным. Я подавил тревожное чувство: требовалось сделать следующий шаг, и Уоллингтон в этом смысле был моим шансом. Отвернувшись от саркофага, я спросил:
— Это верно, что никому не известно, где похоронен Нектанеб Второй?
— Он убежал из Египта, бросил трон, так что…
— После отступления в Мемфис…
— Вы знаете предмет. — Уоллингтон стал показывать надписи. — Вот здесь говорится, что фараон Нектанеб Второй, известный также как Великий маг, построил рекордное количество храмов, тем самым внушая народу мысль о собственной божественности. Мистицизмом и религией он пользовался как средствами политической пропаганды. Абсурдно с нашей точки зрения, тем более в контексте современной политики.