Сфинкс
Шрифт:
Почему тень Сета появилась на стене в катакомбах во время ритуала? Чтобы запугать меня, убедив, что дьявол унес душу Изабеллы? Но почему в таком случае были настолько напуганы другие участники обряда? Являлся ли Сет частью их сценария?
Я не мог найти ответа. А мозг сверлила тревожная мысль, что астрариум управляет не только моей жизнью, но и событиями вокруг меня.
37
Рэйчел повесила на крюк на двери сумку с фруктами и другой едой и повернулась ко мне. Она выглядела усталой — события последних двух дней не прошли для нее бесследно.
— Оливер, творится какой-то кошмар. Взрыв «Шератона» усилил политическую напряженность. Американцы заговорили о том, чтобы отменить визит президента Картера. Хорошо хоть, что благодаря усилиям президента Алжира между Египтом и Сирией заключено перемирие. Европейцу опасно пройти по улице, не говоря уж об американцах. Я попыталась выудить хоть какую-нибудь информацию у приятеля из посольства, но все молчат в тряпочку. Готовится что-то большое, я это чувствую. — Рэйчел тяжело вздохнула. — Вчера вечером я о тебе беспокоилась. Почему ты не дал о себе знать? — Она нахмурилась.
Я пододвинул ей стул и подал чашку крепкого чая, заваренного на походной печке.
— Был в катакомбах Ком-эль-Шугафы. Меня увлекла туда женщина, которую я принял за Изабеллу. Понимаю, это полное безумие и смертельный риск, но я был буквально зачарован, хотел выяснить, она это или не она.
— Ох, Оливер…
— Это еще не все. Я стал свидетелем безумного воспроизведения древнего ритуала, а организовавшие представление психи напичкали меня наркотиками. — Я стянул рубашку с плеча — след от иглы покраснел и превратился в маленькую пурпурную опухоль. — Они представляли древнеегипетскую погребальную церемонию взвешивания сердца. Не могу сказать, были ли эти люди египтологами, местными сектантами или просто нанятыми по случаю безработными актерами, но играли в костюмах и с гробовой серьезностью. — Я не стал приводить страшные подробности и говорить о самом сердце.
— Ты считаешь, что это каким-то образом связано со смертью твоей жены и астрариумом? — Задавая вопрос, Рэйчел тихонько коснулась пальцем припухлости на моем плече.
— Они пытались убедить меня отдать астрариум им. Думаю, эти люди — та же самая группа, с которой был связан Джованни, а он, в свою очередь, втянул в эти дела Изабеллу, когда та была еще маленькой.
Американка заглянула мне в зрачки.
— Слушай, ты же до сих пор под кайфом. А я считала, что в Египте непросто раздобыть сильные галлюциногены, если только нет связей с военными. Наше министерство проводило опыты с подобными препаратами в Корее. Мне пришлось писать по этому поводу материал. Жуткая вещь.
— Что-нибудь слышала о долговременных эффектах?
— Возврат галлюцинаций, паранойя, мании.
— Замечательно. Все это у меня уже есть. — Я нашел в себе силы криво улыбнуться.
— Тебе будет полезно знать вот еще что. — Рэйчел устало вздохнула. — Большую часть сегодняшнего дня я брала интервью для журнала «Тайм» у родственников Садата.
— И что?
— Когда я уже уходила, его тетя сказала, что накануне к ним явился другой журналист и задавал странные вопросы о дне рождения Садата: соответствует ли действительности официальная дата, просил назвать точное до минуты время его появления на свет и все такое. Сначала женщина решила, что журналист хочет написать биографию египетского президента, но затем у нее возникли подозрения. Хотя гость говорил по-английски и утверждал, что готовит статью для американского журнала, внешностью он больше напоминал араба, саудита. — На случай, если я не понял подтекста сказанного, Рэйчел многозначительно кивнула. — Она дала мне его визитную карточку и поинтересовалась, слышала ли я о нем и о таком журнале.
— И что?
— Такого журнала не существует. Более того, я знаю всех репортеров, кто пишет о данном регионе. Человек, приходивший к Садату, мошенник. Хотелось бы понять вот что: зачем кому-то понадобилось знать абсолютно точное время рождения египетского президента? Довольно странно, да?
— В голову приходит только одно. — Перед глазами встал момент: я настраиваю астрариум на дату своего рождения, а в ушах зазвенел голос Амелии, утверждавшей, что устройство можно использовать с благими и дурными целями. Рэйчел прочитала по лицу мои мысли и судорожно вздохнула.
— Не может быть…
— Рэйчел, у астрариума легендарная репутация мощного оружия судьбы. Им также можно воспользоваться в качестве политического символа или…
— Но только при условии, что Моисей и в самом деле с его помощью проложил себе путь через Красное море, — скептически заметила она.
— Даже не важно, так это или нет, если люди верят, а принц Маджед, безусловно, верит. Они уверены, что астрариум способен убивать.
— Ты хочешь сказать, что устройство может уничтожать людей? Откуда ты знаешь?
— Опробовал. Только в моем случае он переадресовал приговор мне в отместку за глупую попытку бросить ему вызов. И тут же выдал дату моей смерти.
Рэйчел пристально посмотрела на меня.
— Оливер, ты ученый и должен понимать, что такое невозможно. Ее слова прозвучали скорее как вопрос, а не как утверждение. Я не ответил. Сознание заполнила картина увенчанной фигуркой Сета стрелки, указывающей дату моей кончины. Рэйчел покачала головой и достала из сумки газету.
— Хочу показать тебе еще вот это. — Она протянула мне номер «Нью-Йорк таймс». — Вчерашняя. Ведь «Геоконсалтанси» та самая компания, в которой ты работаешь?
Я пробежал глазами первую страницу.
— Тебя заинтересует пятая. — Она развернула нужную полосу. Статья называлась: «Смерть крупного нефтяника в воздухе». Под заголовком следовал текст:
Вчера вечером, во время полета на вертолете к северу от Кейптауна, скоропостижно скончался Йоханнес Дю Вур, исполнительный директор крупнейшей в нефтяной отрасли консультационной компании «Геоконсалтанси». Смерть шестидесятилетнего нефтяника, как полагают, наступила от инфаркта. Акции компании сразу резко упали. Это стало реакцией на неопределенность ситуации: трудно предугадать, кто станет владельцем и руководителем компании. У Дю Вура не осталось наследников…
Я был поражен.
— Это случилось в тот же вечер, что и взрыв в «Шератоне»? — В другой ситуации я бы отнес смерть моего босса на счет привычки переедать или постоянного напряжения, но совпадения меня смущали. Американка твердо посмотрела на меня.
— Совпадение, Оливер, не более того.
Я сел. Страх смешивался с недоумением. Йоханнес был настолько крупной фигурой, что трудно было представить, что он на самом деле умер. Я стал торопливо одеваться.
— Мне надо найти телефон.