Шагай вперед, мой караван...
Шрифт:
– А ты бэйбе что надо, - развязно промурлыкал он ей в самое ухо, едва она заняла свое место.
Вика сделала вид, что не услышала, но предательски задрожавшие губы выдали ее. Гаденько ухмыльнувшись, он удовлетворенно откинулся на спинку стула. К счастью, вошла учительница. А вместе с ней - удушливое облако резких, приторно-сладких духов.
“I am Miss White”, - размашесто написала она на доске.
Новая учительница настолько поразила Вику, что она уже не видела вокруг себя ничего, кроме Мисс Уайт. Это была женщина, явно уже перешагнула за 70, и столь же явно самой ей казалось, что этого никто, кроме нее, не знает. На ней был розовый брючный костюм, прозрачные босоножки, демонстрировавшие почти черный педикюр и пару дешевых колец на больших пальцах ног. Из-под ажурной широкополой шляпки с искусственными цветами, которую она не сняла даже в классе, на плечи свешивались соломенного цвета локоны. На дряблой шее, на не менее дряблых запястьях и пальцах рук многослойная бижутерия. Лицо густо напудрено и нарумянено, а веки украшали накладные ресницы. К удивлению Вики, эта нелепая кричащая экстравагантность не произвела на класс никакого впечат- ления. В Америке свято соблюдалась свобода выбора каждого.
Мисс Уайт, приподняв бедро, взгромоздилась на стол и благополучно устроилась на нем, закинув ногу на ногу. Зачем только в этой школе учителям ставят стулья, недоумевала Вика. Должно быть, в качестве подставки для портфеля.
– На моих уроках, юные леди и джентельмены, вы будете заниматься литературой, - сообщила Мисс Уайт хрипловатым, надтреснутым голосом.
– И много много читать. Запишите сразу, какие книги вам следует приобрести в школьном киоске.
Вике не терпелось дождаться перемены, чтобы рассказать об этом чуде-юде сестре. Но Инга беседовала (вернее будет сказать, пыталась беседовать) со своей новой одноклассницей - узкоглазой, желтолицей девицей с прямыми черными волосами. Решив не мешать им, она побрела бесцельно вдоль коридора, поглядывая на стенды, плакаты и объявления, украшавшие стены. Мимо фланировали студенты, в основном по одному. Иные сидели под стенами прямо на полу, что-то зубря. Никто ни на кого не обращал внимания. Но каждый второй что-то бубнил или кричал в мобильный телефон. Вике стало скучно.
Дороти, постоянно докучавшая монотонным чавканьем и шмыганьем носом, была непроходимой тупицей и лентяйкой, чем откровенно бравировала перед классом. А потом вдруг сделала неожиданный скачок, попав в разряд успевающих, тогда как у Вики, столь же неожиданно, начали скапливаться “долги” за невыполненные домашние задания, хотя она одна из первых исправно клала свои эссе в общую стопку на стол учителя. В этот день мистер Кейдж, раздавая работы, в очередной раз укоризненно посмотрел на Вику и, обойдя ее, вручил листок Дороти, благосклонно заметив:
– Вы делаете успехи, молодая леди. Рад. Очень рад.
Дороти приняла листок с самодовольным видом, бросила взгляд на оценку, и лицо ее расплылось в улыбке. С трудом дождавшись перемены, Вика подошла к ней и небрежным тоном попросила:
– Покажи мне свое эссе.
– Это еще зачем?
– ощетинилась та.
– Какое тебе дело до моего эссе?
– Пожалуйста. На минуточку.
Дороти, не успевшая убрать свои вещи в сумку, накрыла растопыренной ладонью листок с домашним заданием, в верхнем правом углу которого стояло учительское “В -”, а между пальцами пестрели отмеченные красной ручкой орфографические ошибки. Эссе начиналось словами: When I was eight... (“Когда мне было восемь лет... ”), то есть именно так, как начала свое пропавшее эссе Вика.
– Что ж ты даже переписать без ошибок не можешь, - презрительно бросила Вика.
– Что ты имеешь ввиду!
– Полурастерянно, полуагрессивно пробормотала Дороти, запихивая листок в сумку.
– Что тебе вообще от меня надо?
– Только посмей еще раз это сделать.
– Что “это”? Чего она ко мне привязалась?
Почувствовав, что Дороти работает на публику, Вика обернулась - весь класс с любопытством наблюдал за их перепалкой. Не сказав больше ни слова, она вышла в коридор. На душе было муторно. Не от того, что у нее крали домашнюю работу, а от того, что ни на одном лице, обращенном к ней, она не заметила ни сочувствия, ни доброжелательности. Проблему с Дороти она решит довольно просто - будет сдавать свои эссе не первой, как раньше, а последней, следя за тем, чтобы они попадали в учительский портфель. А вот с классом ситуация была посложнее.
Вика задумчиво шла вдоль коридора, глядя себе под ноги. В поле ее зрения появились чьи-то большие, растоптанные ботасы, равномерно ступавшие на одном с ней уровне. Она подняла голову. Рядом шел Ник, кося на нее лукавый глаз.
– А ты агрессивная, - заметил он, одобрительно.
– Мне это нравится.
– Что еще тебе нравится?
– буркнула Вика.
Его явно задел ее недружелюбный тон. Он привык чувствовать себя лидером в классе. Дойдя с ней до конца коридора, Ник остановился у лестничного пролета.
– Сказать?
– В его зеленых, колючих глазах запрыгали ехидные чертики.
– Твои ляжки.
– Он поднес к губам три пальца, собранные щепоткой, и смачно чмокнул их.
– Пошел вон!
– гневно прошептала Вика, заливаясь краской.
– А вот этого, бэйбе, тебе говорить не следовало. Со мной лучше дружить, чем враждовать. Но, поскольку ты новенькая и могла еще этого не знать, на первый раз я тебя может и прощу. За умеренную плату в один поцелуй.
Что произошло в следующий момент, Вика и сама не поняла. Она успела лишь почувствовать, как вся сконцентрировалась изнутри в область солнечного сплетения и выстрелила спрессованным энергетическим клубком в здоровенную лапищу Ника, пытавшегося привлечь ее к себе. Парень охнул, отпрянул и оболдело уставился на Вику. Его рука плетью повисла вдоль туловища.
– Это чем ты меня шарахнула? Носишь с собой электроразрядник, да? А ну покажь!
– потребовал он, тщетно пытаясь с помощью другой руки согнуть в локте вышедшую из строя руку.
Вика сама была настолько обескуражена случившимся, что забыла о нанесенном ей оскорблении. Обиду сменило чувство вины за содеянное.
– Нет у меня никакого разрядника, - пробормотала она.
– Покажи руки, - потребовал Ник.
Вика покорно выставила вперед пустые ладони.
– Может это сам Бог вступился за тебя? А? Так ведь я ж поцеловать тебя хотел, а не ударить. За что меня карать. Не-ет. Это не Бог. Это ты что-то со мной сделала. Witch!
– (Ведьма!)
Прозвенел звонок. Вика хотела обойти парня, чтобы вернуться в класс. Он преградил ей дорогу.
– Ку-да! Ты же не оставишь меня здесь в таком виде. И в класс я так идти не могу. На кого я похож. Не рука, а тряпка. А у нас сейчас тест.Чем я писать-то буду?
– Пропусти!
– приходя наконец в себя, потребовала Вика.- Я не хочу с тобой разговаривать. И не смей больше никогда меня трогать.
– Sting-ray!- окрысился Ник.
– Ты за это еще поплатишься.
Sting-ray. Он назвал ее Sting-ray. Это слово как раз вчера попалось ей в книжке. Дословно оно означало “жалящий луч”. Так американцы называют электрического ската. Значит, он считает, что она ударила его электрическим током...
Впервые Вика провалила тест. Она просидела весь урок, глядя в одну точку, и ни на чем не могла сосредоточиться. Сама по себе выходка дебильного одноклассника больше не занимала ее. Но она хотела знать, хотела понять, кто или что живет в ней, помимо нее самой. Кто ее голосом передает отцу месседжи от покойной бабушки, кто проучил наглеца, пристававшего к ней. И еще много чего, о чем она никому, даже матери, не рассказывала, но что постоянно будоражило ее с самого раннего детства.
Глава 10