Шагай вперед, мой караван...
Шрифт:
– Ну-ну, не горячись. Хозяин газеты, к сожалению, не я. Погоди...
– Натель набрала номер телефона.
– Павлик? Как жизнь, солнышко? Бурлит и пенится?
– В ее голосе появились мурлыкающие интонации.- Я? Ты знаешь, у меня всегда все оки-доки. Ну что знаменательного могло произойти со вчерашнего вечера. Разве что Земля успела на пол оборота обернуться вокруг своей оси. Да, кстати, дружок, у меня для тебя хорошая новость. Я нашла тебе нового литературного редактора. Недавно прибывшая из столицы опытная журналистка. И моя близкая подруга, заметь. Опыт редакторской работы? Ну а как ты думаешь, стала бы я тебе ее рекомендовать... Хорошо. Когда будет удобно подскочить к тебе в редакцию? В четверг к полудню? Договорились. Все. Привет Лизочке. Пока.
Лана смотрела на Натель, как на икону, и не могла вымолвить ни слова.
– Видишь, как все просто, - без улыбки, уже своим обычным, слегка резковатым голосом сказала Натель.
– Все да не все. Протекции, рекомендации, блат, к которым мы так у себя привыкли, здесь не проходят. То есть проходят, конечно, но только на определенной стадии. Они хороши для первого знакомства. А дальше все будет зависеть только от тебя. Работодателю не нужны твои прошлые заслуги и регалии. Ему нужно только то, что ты можешь дать ему на своем рабочем месте. Ведь он выдает своим служащим зарплату не из государственной казны, а из собственного кармана. А это, как говорит мой муж, две большие разницы.
– Спасибо, Натель. Огромное тебе спасибо. Тебя сам Бог мне послал.
– Конечно, Бог. Кто ж еще. Cлучайностей в жизни не бывает. Давай перейдем в гостиную и от души поболтаем. Там, на креслах нам будет удобнее.
Они устроились друг против друга. Лана блаженствовала. Мягкое кресло, обтянутое нежной кожей, приняв форму ее тела, обволакивало, ласкало снаружи. А волнующая мысль о том, что возможно уже на днях ее примут на работу, ласкала изнутри. Кажется, линия ее жизни решила сделать крутой вираж и взмыть в небо.
Глава 13
У Вики неожиданно открылись способности к языкам. Английский она теперь схватывала, что называется, на лету. Поначалу казавшийся странным, американский говор так понравился ей, что она начала копировать его, и вскоре ее произношение невозможно было отличить от местного. В Калифорнии проживает так много мексиканцев, легально и нелегально просачивающихся через мексиканскую границу, что все официальные анкеты штата выпускаются теперь на двух языках. Мексиканцы, в какой-то степени, успешно заменяют белым американцам черных рабов. За мизерную плату они выполняют здесь всю грубую, “непристижную” работу. Ну а поскольку народ этот к тому же необычайно плодовит, все Public Schools полны мексиканских школьников. Их речь - представляющая собой основательно исковерканный испанский, постоянно у всех на слуху. И Вика очень скоро осознала, что безошибочно улавливает ее смысл.
Она больше не чувствовала себя посторонней, чужой, не боялась попасть впросак. То, что вначале она принимала за преимущества своих одноклассников по части образованности, оказалось элементарной свободой общения на родном языке. Когда же дело доходило до демонстрации знаний, многие из них пасовали, путаясь в самых элементарных, на взгляд Вики, вещах. Ее это очень удивляло. Приученная родителями и школой с малых лет к трудолюбию, она добросовестно выполняла домашние задания, тем более, что ей больше и не на что было тратить свободное время. И постепенно, сама не заметив как, вышла в первые ученицы не только класса, но и школы.
В отличие от младшей сестры, английский давался Инге значительно хуже. С трудом улавливая речь учителя, она предельно напрягала внимание, чтобы ничего не упустить. А если случалось обратиться к соседу или соседке, ей либо не отвечали вовсе, либо бурчали что-то невнятное, отчего она лишь еще больше нервничала. Со звонком одноклассники разбивались на групки, оживленно обсуждая планы на вечер или на следующий день, договаривались о party у кого-нибудь на дому. Но как только Инга подходила к ним, замолкали, принимая равнодушно-отсутствующий вид. Это действовало на нее как пощечина, как плевок. Инга долго обдумывала, что бы такое ей сделать, чтобы снискать к себе расположение класса. Стать лучшей ученицей? Но именно это обычно вызывает неприязнь у одноклассников. Стать более развязной в манерах и на язык? Нет, этого она не могла себе позволить, это противоречило ее натуре. Может совершить какой-нибудь геройский поступок - спасти кому-нибудь жизнь, взять на себя чью-то вину? Но такого случая не подворачивалось, а искусственно придумать что-либо она не могла.
Инга почти возненавидела школу за те муки, что там испытывала. Она заставляла себя ходить на уроки, концентрировать все внимание на учителе и не замечать тех, кто не желал замечать ее. Впрочем одна девушка, по имени Лу, часто заговаривала с ней, спрашивала домашнее задание или сверяла с ней свои письменные ответы на тесты. Но Лу совсем не нравилась Инге, более того - раздражала. У нее было плоское, как блюдце, желто-коричневое лицо, узкие, щелочками глаза без век и кошачий, пискляво мяукающий голосок. По-английски она говорила с жутким акцентом, из-за чего с ней трудно было общаться. Инга понимала, что эта эмигрантка из Пхеньяна оказалась в таком же положении, как и она, и пытается найти в ней товарища по несчастью.
Бог, видно, сжалился над Ингой и с началом зимне-весеннего семестра послал ей подругу. У них в классе появилась бакинская армянка по имени Карина. Инга видела, что новенькая попадает в такую же ситуацию, в какой оказалась она сама. Для американцев она тоже была просто Russian, как все, кто прибыл из бывшего Советского Союза, просто беженкой, а следовательно неимущей. Ну а неимущие ни для кого здесь интереса, как правило, не представляли.
Девочка была очень приятная и интеллигентная. Инге представилась возможность не только обрести хорошую подругу, но и совершить благое дело, взяв шефство над новенькой, помочь ей внедриться в американскую среду, а главное - не почувствовать себя чужой и одинокой, как это случилось с ней самой.
Теперь они сидели на всех уроках вместе, на перемены и на ланч выходили вместе. Друг подле друга они смотрелись, как позитив с негативом - светлоглазая и светловолосая Инга и кареглазая брюнетка Карина. Вике, часто примыкавшей к ним на переменах, Карина тоже понравилась. Но Инга восприняла это с неожиданной ревнивостью. Впервые обретя в Америке подругу, она не желала ни с кем ею делиться, даже с сестрой, довольно резко заявив ей, что для их компании она еще слишком маленькая. Вика не обиделась.Она была искренне рада, что Инга наконец не одна. У самой у нее подруги не было, но ее это нисколько не угнетало. Нося в себе целый мир, она никогда не скучала.
В тот день после уроков викин класс устроил вечеринку в школе - с музыкой, fast-food, cake и beverages. Готовились заранее, с воодушевлением. Продумали игры и развлечения. Помещение кафетерия украсили двухцветными шарами, серпантином и блестками, на скорую руку написали несколько смешных воззваний и плакатов, сдвинули столы, подключили магнитофон к динамикам. Мистер Кейдж, изменив своим привычкам, облачился в нормальную одежду. Скорее всего, он просто надел не мнущуюся рубашку. Ребята организовали несколько игр. Одна заключалась в том, что добровольца сажали на стул, а другой доброволец с завязанными глазами пытался накормить его с ложки фруктовым пюре. Под общий хохот он, естественно, попадал ложкой то в волосы, то в нос, то в ухо. Во второй игре смельчак должен был съесть целиком сырую луковицу у всех на глазах, за что получил, в качестве приза, небольшую подушечку, которая издавала неприличные звуки, когда ее подкладывали под соседа на стул.