Шах королеве. Пастушка королевского двора
Шрифт:
Король вскочил, обернулся и в течение некоторого времени молчал, не зная, рассердиться ли ему или рассмеяться. Но вся фигура девушки представляла собой такое воплощенное смирение, такое олицетворение невозмутимой невинности, что Людовик не выдержал и расхохотался.
– Ну-с, вы зачем? – коротко спросил он ее затем.
– Я пришла за своими предками, государь! – ответила Беатриса, показывая на сверток пергамента, который она держала в руках.
– Слушайте, маленький дьяволенок, – сказал король, подбегая к девушке и пребольно ухватывая ее за розовенькое
– Но я пришла получить предков не за «каверзу», а по точному смыслу нашего договора, государь! – ответила Беатриса.
Людовик широко раскрыл глаза, выпустил ухо девушки и воскликнул:
– Что такое? Вы хотите сказать… Но нет, это невозможно! – в нем вспыхнула злоба при мысли, что надежда, так ярко сверкнувшая перед ним, опять должна отойти в сумрак несбыточного, и он крикнул: – Или вы в самом деле так обнаглели, что осмелились явиться сюда для того, чтобы шутить со мной, словно с ровней?
– Но вы, государь, даже еще не выслушали меня! – смиренно возразила Беатриса.
Людовик напряженным взором посмотрел ей в лицо. Он заметил, что уголки ее губ слегка вздрагивают, а в глазах бегают шельмовские огоньки, и снова в сердце его загорелась надежда.
– Ну теперь уже вы не отвертитесь от меня! – произнес он, хватая девушку за руку и усаживая ее на диван. – Потрудитесь немедленно доложить мне, какую хитрую каверзу вы еще задумали!
Беатриса отложила в сторону большой сверток пергамента, достала из-за корсажа какое-то письмо, расположилась поудобнее на диване и начала:
– Начну, государь, немного издалека. Что делает врач, когда хочет излечить больного? Он осматривает его, определяет природу болезни и потом уже прописывает лекарство. Вся моя ошибка в самом начале заключалась в том, что я не последовала примеру врачей. Но случай натолкнул меня на уяснение природы той болезни, излечить которую я вознамерилась.
– Да будет благословен этот случай, если так! – воскликнул Людовик.
– Попробуем же разобраться, в чем ваша болезнь, то есть, иными словами, что мешает вашему величеству и Луизе быть вполне счастливыми? Вас, государь, связывает данная клятва не употреблять насилия, Луизу же – дочерний долг в том виде, как она его понимает, и только. Но если устранить одну из причин – ту или эту, то вы оба с восторгом заключите друг друга в объятия!
– Да ведь королевскую клятву ничто не может устранить! – со вздохом заметил Людовик.
– Нет, и потому остается лишь та причина, которая связывает Луизу. Надо вам сказать, государь, что все это время я настойчиво наседала на нее, доказывая, что она просто глупит, отказываясь от счастья. Но Луиза не сдавалась, хотя и признала, что ради счастья вашего величества готова пойти на всякие жертвы.
– О, чистая душа! – вздохнул
– Наконец сегодня, – продолжала Беатриса, – Луиза в подкрепление своих доказательств дала мне прочесть это письмо. Вот оно! Благоволите прочитать его, государь!
Людовик взял протянутое ему письмо маркизы де Сен-Реми, рассеянно пробежал его и сказал:
– Ну что же тут особенного? Самое обыкновенное письмо глупой провинциальной матери!
– Да так ли, государь! А мне вот кажется, что маркиза де Сен-Реми даже слишком умна! Ваше величество, да неужели же и вы впадете в такую же ошибку, как и наивная Луиза? Ведь маркиза отказывается верить, что ее дочь не воспользуется счастьем ради своих близких! И если маркизу привезти сюда и пожаловаться ей, то…
Беатриса не договорила, так как король, снова схватив отложенное письмо, стал лихорадочно перечитывать его.
– Да ведь вы совершенно правы… – с какой-то растерянностью пробормотал он, перечитав письмо.
Да, теперь король вдруг прозрел. Но как же до сих пор ему самому не пришло в голову, что надо действовать через мать, раз именно мать была, по словам Луизы, единственной помехой его счастью? Как же он не подумал об этом? Разве не знал он своего дворянства, разве ему не было известно, что за деньги, имения, ордена или просто за власть и влияние любая мать с восторгом отдаст дочь королю?
Все эти мысли молнией пробежали в голове Людовика, и все-таки он сидел хмурый, сосредоточенный, какой-то растерянный. Счастье слишком близко, слишком ощутительно предстало перед ним сразу, неожиданно, внезапно, и он не чувствовал себя в состоянии так же внезапно и сразу охватить всю его полноту.
Но вдруг ему представилась Луиза, покорно склоняющаяся в его объятия; он словно почувствовал трепет ее девственного тела, пламень ее взволнованного страстью дыхания. И куда сразу девалась вся его подавленность, куда улетела хмурь!
Вскочив с дивана, Людовик, словно расшалившийся паж, сделал пируэт в воздухе, затем подскочил к Беатрисе и расцеловал ее в обе щеки. Говорить он пока еще не мог: радостное волнение лишало его дара слова!
Так прошло несколько минут, в течение которых девушка сидела с самым невозмутимым видом, хитрыми глазенками наблюдая за радостным волнением короля. Наконец Людовик воскликнул:
– Вы – прелесть! Просите у меня, чего хотите!
– Но, ваше величество, я только и хочу предков! – ответила Беата.
Король шаловливо расхохотался и воскликнул:
– Э, нет! Это против уговора! Мы условились, что предков вы получите… потом, когда…
– Ваше величество! – взмолилась Луиза. – Это совершенно невозможно! Мне необходимо получить предков в кредит! Ну, подумайте сами, государь: когда все ваши мечты осуществятся, разве у вас найдется свободная минутка для меня и моих предков?
– В этом вы, пожалуй, правы! – воскликнул король смеясь. – У меня пропало столько времени даром, что теперь я не намерен терять больше ни секунды. Но… – он немного задумался. – А очень долгая канитель с вашими предками?