Шакал
Шрифт:
— Мне нужно запечатать ранки, — сказала она, в основном обращаясь к себе… словно напоминала, что сейчас ей придется прикоснуться к нему губами совсем не для утоления жажды крови.
— Мне так хочется сказать тебе, чтобы ты об этом не беспокоилась, — прошептал он. — Я хотел бы просто продолжить начатое.
А потом он склонил голову набок, подставляя ей шею. И все же Никс колебалась, потому что не была уверена в своем самообладании. Он был так хорош. Чертовски хорош.
Она снова наклонилась, прижавшись к нему бедрами с мыслью,
— Я не хочу останавливаться, — повторил он со стоном, выгибаясь под ней.
Никс облизала его горло, запечатывая ранки, убеждаясь, что он в порядке. И как только она выполнила свой долг, Шак словно только этого и ждал… он перевернул их и устроился между ее ног, прижимая своим тяжелым весом, его огромные размеры заставили ее колени широко раскинуться в стороны.
Глядя ему в лицо, Никс запустила руки ему в волосы. Глубоко вдохнув, она знала: происходящее сейчас было чем-то особенным. Жизненно определяющим. Это был не секс на одну ночь.
И никогда не будет таковым.
Шак прижался к ее губам, и она отчаянно поцеловала его, передавая без слов то, что и так изо всех сил пыталась выразить словами. И он словно понял, что ей нужно от него, и сразу задал мощный ритм. Она брала все, что он ей давал, особенно когда Шак подсунул предплечье под ее колено и высоко дернул ногу. Смена позы позволила ему войти еще глубже, и Никс вонзила ногти в его спину.
Шак вбивался в нее, ее голова дергалась, когда тело поглощало его доминирующую силу. Ей было наплевать, насколько тяжелы сложившиеся обстоятельства, даже на то, застанет ли их кто-нибудь. Она даже не думала о неизбежной разлуке.
У нее есть только «сейчас», и она намеревалась прожить этот момент в полной мере.
Запечатлеть воспоминания на всю жизнь.
Ее тело прошил оргазм, настолько сильный, что ей пришлось крепко зажмуриться и снова вцепиться в него ногтями. И когда ее лоно сжало твердый член, выдаивая его, удерживая, Шак последовал за ней, и они снова взлетели.
Это продолжалось так долго, хотя было так много причин остановиться… но, в конце концов, они замерли, и он откатился в сторону. Каким бы грубым Шак ни был до этого, сейчас его руки нежно ласкали ее, и Никс, пока лежала горячая и словно дымящаяся от напряжения, на его обнаженной груди, почувствовала, что погружается в дрему после кормления.
Засыпая, она что-то уловила в глубинах сознания, то, что ее разум отказывался воспринимать.
— Почему ты хотел, чтобы я не прекращала пить из тебя? — пробормотала она перед тем, как заснуть. — Это небезопасно.
— М-м? — сонно переспросил он.
— Почему ты не хотел, чтобы я останавливалась?
Хоть убей, она не знала, почему настаивала на ответе на этот странный вопрос.
Шак словно согласился с этим, прошло некоторое время, прежде чем он ответил, и когда
— Если бы я мог, то истек бы кровью на твоих руках. Вот где я предпочел бы умереть.
Никс резко распахнула глаза.
— Ш-ш, — успокоил он. — У нас есть время. Давай просто насладимся им еще немного. Прежде чем все останется позади.
Глава 30
— Пойдешь со мной в купель?
Шак не мог сказать точно, сколько он позволил своей женщине отдохнуть. Но когда те же внутренние часы, которые всегда помогали ему отслеживать график охраны, затрезвонили, он ощутил позыв к действиям.
И он действительно хотел, чтобы Никс обязательно приняла ванну перед тем, как они двинутся в путь.
У нее на спине уже была мишень. Если Надзиратель почует его запах на ней? Разверзнется ад и преисподняя.
Никс зашевелилась рядом с ним, ее темные ресницы затрепетали, а взгляд был рассеянным и удовлетворенным. Улыбнувшись, Шак прижался к ее рту. И не удержался. Лизнул губы. Их тела не были соединены, но он сразу же захотел вернуть то слияние, и судя по тому, как ее рука скользнула по его затылку и притянула его к себе, это чувство было взаимным.
— Пойдем, — повторил Шак. — Примем ванну вместе.
Шак поднял ее и отнес к бассейну. Никс лежала в его руках, ее вес нисколько не тяготил его, а радовал как ценный дар, и он с удовольствием держал ее, пока она снимала футболку и бюстгальтер…
Вид ее обнаженной груди прервал его мысли, и Шак поставил ее на ноги, так, что теперь она раскрылась во всей своей обнаженной красе его очарованным глазам. Исчезло все, кроме великолепной плоти, расщелины ее лона, плоского живота и прекрасных грудей.
Никс улыбнулась ему улыбкой, наполненной древней мудрости, и ступила в купель. Сначала одной ногой. Потом другой.
И погрузившись в бурлящую теплую воду, Никс стянула повязку с волос.
Шак действовал не столь изящно. Он скинул штаны так резво, словно они оскорбляли его моральный кодекс, и когда выпрямился, его возбуждение было настолько явным, что выступало между бедер под прямым углом. Прежде чем он присоединился к Никс, он сунул руку за один из камней, обрамляющих купель, доставая кусок травяного мыла, который здесь оставил.
Он прыгнул и нырнул под воду, игнорируя мрачное волнение. Шак не знал, сколько времени у них осталось… неправда, он знал и ненавидел это знание. Поэтому, когда он вынырнул из воды с прилипшими к черепу волосами, он не позволил себе потратить хотя бы мгновение на воспоминания о том, как он раньше использовал именно этот кусок мыла.
Воспоминания все равно пришли. Здесь он мылся, когда все заканчивалось. Здесь он очищал себя от запахов и следов после того, как его использовали.
Он бы предпочел нанести что-то другое на кожу Никс. Но должен был очистить ее от своего запаха.