Шалинский рейд
Шрифт:
Здесь все хорошо, мать, все спокойно. Никакой войны не будет. Наоборот, скоро будет встреча президентов и новый мирный договор.
Говорил я.
Верил я в это сам или нет?
Не знаю. И тогда не знал.
Но очень хотелось верить.
В отпуске-отставке я жил хорошо и спокойно. Здорово, когда жизнь дарит такие паузы! Время отдохнуть, перегруппироваться внутри себя, восстановиться. Да и просто – насладиться жизнью, как она есть!
И я наслаждался. Тем более лето. В моем саду было полно фруктов и ягод: вишни поспели, черешня, смородина красная и черная, малина! Тутовника было три дерева разных сортов: черный, белый
Я снова возился в саду, кушал фрукты прямо на улице. Читал книги из отцовской библиотеки. Вечерами иногда ходил к соседям или принимал гостей у себя.
Устроиться никуда не пытался, порогов учреждений не обивал, по селу ходил только сверху вниз и снизу вверх – в отцовский дом и обратно. Обязательно брал с собой оружие. Я не сдал ни АКМ, ни пистолет. Мне оружие никто не выдавал, автомат я купил, а пистолет отнял у малолетних бандитов – так с чего я должен свои стволы сдавать? Первое оружие, пистолет-пулемет системы Стечкина, мне дал “Профессор”. Но это был его личный подарок, а не служебное имущество.
Так что я остался “человеком с оружием”, даже будучи уволен из органов. Это было нарушением закона. Закона об оружии. Но не я один, все нарушали этот закон. Трудно было найти чеченца, у которого в доме не было бы ни одной единицы огнестрельного оружия.
Да, первое время было очень хорошо. А потом, недели через две или три после увольнения, резко сдало здоровье. Нарушился сон, стали сниться кошмары, пропал аппетит, заболела голова. Наверное, так обрушился на меня накопившийся за два года стресс. Это были первые вестники моих болезней.
Тогда я был еще здоровяком! Молодость, доктор, молодость. Молодость выдерживает все – и стрессы, и нарушение режима сна и бодрствования, нерегулярное питание, ночные пьянки, нечеловеческое напряжение сил, даже травмы и раны. Все выдерживает молодой организм. Или кажется, что выдерживает. Ведь это только у кошки девять жизней, а у человека – всего одна, короткая и мерцающая, всегда на грани затухания. И болезни и раны, они накапливаются, даже в молодости они не проходят бесследно.
Поэтому теперь, спустя десять лет, я такая развалина.
У меня сколиоз, радикулит, гастрит, панкреотит, сердечная недостаточность, ЗЧМТ и т.д., и т.д… Это ночевки на холодной земле, тяжелые рюкзаки и сумки с боекомплектом, сухие пайки, травмы, контузии, отравления, стрессы. Все осталось рубцами на моем несчастном теле, изнутри и снаружи. Ну а психика… что говорить? Сами все понимаете.
Во второй чеченской “войне” было лишь несколько этапов, в самом начале, которые можно назвать боевыми действиями. Все остальное: диверсии и партизанские вылазки с одной стороны и карательные операции с другой.
Когда одна из противоборствующих сторон конфликта представлена исключительно партизанскими отрядами и диверсантами, другая может выполнять роли только полиции и карателей. И это не война – правы были российские генералы.
Хотя, если когда львов гоняют по саванне и расстреливают крупнокалиберными пулеметами с вертолетов, – это “охота”, то и чеченская операция – “война”.
Просто раньше я думал, что война подразумевает наличие хотя бы более или менее сопоставимых войск у противоборствующих сторон. И, например, когда рабы под предводительством Спартака шли на Рим и сражались на поле битвы с легионерами, это еще было похоже на войну – хотя результат столкновения анархичного сброда с регулярными частями почти всегда предсказуем. А вот когда после разгрома восставших рабов отлавливали по всей Италии, поодиночке и группами, и распинали на крестах вдоль дорог, – это была уже не война, это была как раз контртеррористическая операция. Или карательная. Что одно и то же.
Сейчас я уже ни в чем не уверен. В значении слов – меньше всего. Теперь каждое слово означает не то, что оно означает, а что-то совсем другое, исходя из ситуации и необходимости. Поэтому когда начиналась война, ее называли контртеррористической операцией, а теперь карательные акции называют войной. Чтобы красиво и героически.
И я все понимаю, да. России, русскому народу был нужен этот миф: о собственном героизме, снова о самопожертвовании, о святом христовом воинстве и прочая. Это и есть – русская национальная идея. Если бы чеченцев не было, их стоило бы выдумать. Нет, вторая чеченская не просто привела на президентский престол еще одного чиновника. Но спасла Россию! Дала России миф, веру, образы. И вот снова эти солдатики каличные по метро, пострадавшие за землю русскую. Песни поют. И геройские подвиги во имя и для, по кино и просто на лавочке во дворе. И романтические мужчины, украшенные страданием и шрамами в душе, что дает им право пить беспробудно водку, или совершать преступления, или книги писать, например.
Я думаю, что с каждым годом эта прошлая война будет расти и разбухать. История ее будет обрастать множеством неизвестных ранее подробностей. Все больше будет боевых действий. Появятся у чеченцев свои ПВО, потом свои самолеты, танковые дивизии, ракетные войска. Конечно, и атомная бомба – вовремя обезвреженная героями-россиянами. Думаю, вырастет и территория Чечни – чтобы было где разместить масштабные сражения. Постепенно перевалит за миллион численность армии одних только чеченцев – это не считая пары миллионов арабских наемников, воевавших на стороне зла.
И тут уже вволю развернется обычное русское мифотворчество. О том, как воевали – не числом, а уменьем. И героизмом. Как малыми силами сдерживали натиск превосходящего по численности врага. Голыми руками останавливали танки. Прорывались из окружения. Бросались на доты. И конечно, патронов всегда не хватало…
Не может без этого всего Россия, не может русский народ. Так что чеченцы подвернулись весьма кстати. И хорошо, что чеченцы, – потому что если бы подвернулся, не приведи Аллах, Китай, то в процессе духовного возрождения русской нации эта самая русская нация была бы очень быстро физически уничтожена.
Да, убийством десятков тысяч людей разных национальностей в Чечне оплачен современный нам реальный – хоть и несколько искусственный, заметно инспирированный, но – подъем русского национального самосознания. Без которого не выжила бы Россия. Будем смотреть правде в глаза и назовем вещи своими именами.
И кто-то подумает: оплачено = оправдано. Но не я. Потому что мне насрать на “русское национальное самосознание”, как и на чеченское и на любое другое. И мне насрать на “Россию”, как и на Китай, Ичкерию и любое другое “государство”. И если любая национальная идея или политическое образование требуют оплаты своего существования ценой гибели людей, если это о той самой слезинке замученного ребенка, если это так: дети и женщины с оторванными руками и ногами в госпиталях, плачущие старики, пережившие своих детей и внуков, напротив природе, бессчетно в захоронениях неоперившиеся юнцы, то – слышите! – пусть эта самая идея или образование, как бы оно ни называлось,- идут к дьяволу. Потому что таким только там и место.