Шалинский рейд
Шрифт:
Я вспоминаю, что так же искренне похожие люди призывали народ на джихад, он же отечественная война за свободу. Говорят, что чеченцы – прирожденные воины. Но это брехня. А вот что действительно верно, так это то, что чеченцы – прирожденные агитаторы. Простые люди без особого образования и опыта публичных выступлений говорят на камеру двадцать минут без перерыва, без пауз, без заминок, без слов-паразитов, без бумажки и подсказок, на чистом и образном чеченском языке. Вчера звали на войну, сегодня зовут с войны. И всегда очень эмоционально и убедительно.
И я сам такой. От этого мой непременный пафос
В 1999 году в Чечне российские войска с минимальными боями и потерями занимали один населенный пункт за другим. С запада двигалась группировка под командованием генерала Шаманова, с востока группировка под командованием генерала Трошева. Территория независимой Ичкерии съеживалась, как проколотая шина. По базам, объектам инфраструктуры (включая больницы и родильные дома), мостам и просто городам и селам на территории, еще не занятой Россией, непрерывно наносились ракетно-бомбовые удары.
Вся полнота власти по законам военного времени была сосредоточена в Государственном комитете обороны – ГКО. Главой ГКО стал президент Масхадов. Только это называлось – “амир”, на арабский манер. Все начальники и командиры должны были теперь называться амирами. Вроде бы забыты все трения и противоречия внутри Ичкерии, все объединились перед лицом общего врага: и Масхадов, и Басаев, и Хаттаб, и все остальные. И действуют под единым руководством и по общему плану.
По крайней мере, такое впечатление власть Ичкерии пыталась создать у собственного населения, у Российской армии, у зарубежных наблюдателей и у себя самой. И будет продолжать гнуть эту линию в пропаганде и после полного разгрома и перехода в подполье.
Вот только никакого плана не было вообще. У Государственного комитета обороны не было никакого плана обороны. Никакого реального плана боевых действий. Инициатива прочно находилась в руках российской стороны, чеченские вооруженные силы оказались способны только на локальные акции.
Когда был жив Джохар Дудаев, его начальник штаба полковник Аслан Масхадов чертил на картах планы боевых операций, один фантастичнее другого. На этот раз у Масхадова не было даже таких, фантастических планов. И не было начальника штаба, достаточно сумасшедшего, чтобы разрабатывать их.
И единое руководство было условностью. И объединение с оппозицией.
Хотя некоторое объединение с оппозицией состоялось. Только это не оппозиция склонилась перед законным президентом, а президент присоединился к ней, выступив против своих вчерашних сторонников.
Союзники Масхадова в борьбе с ваххабизмом и тотальным шариатом по-арабски, братья Ямадаевы и муфтий Чечни Ахмат Кадыров перешли на сторону России. В доказательство своей лояльности они открыли российским войскам ворота Гудермеса. Отряд Ямадаева отныне воевал против сепаратистов, на стороне федеральных сил.
Сдача Шали происходила так же, как множества других населенных пунктов.
Мы оставляли Шали без боя.
Директива ГКО, которую привез посланник Масхадова, была больше похожа на пропагандистский листок, чем на часть плана боевой операции. Что-то про ни пяди родной земли, про гореть под ногами захватчиков, народную войну и яростный отпор. При этом боеспособные части – Национальная гвардия, курсанты Хаттаба и пр. в яростном отпоре принимать участия не собирались. Гореть под ногами захватчиков мы должны были своими силами. Преградить путь на Шали группировке федеральных войск должны были резервисты с милиционерами, отряд самообороны и прочее ополчение. Шушера, одним словом.
При этом от генерала Трошева у нас было недвусмысленное уведомление: или сдача Шали без боя, или пеняйте на себя. Ковровые бомбардировки, артиллерийский и минометный обстрел, а затем безжалостный штурм с тотальной зачисткой. Мало не покажется. На встречу с русским генералом ездил глава муниципалитета. Не префект, конечно. Префект с начала войны чувствовал себя очень неуютно.
Теперь этот самый глава муниципалитета, а с ним и префект, и главный полицай, и все вообще районное начальство собрались вместе в префектуре. Я, как командир резервистов, снова стал начальником. И тоже принимал участие в совещании. Были и другие силовики. Лечи не было. “Профессор” покинул Шали, он был где-то с Арсаевым.
Мы выслушали директиву ГКО, которую зачитал префект, и ультиматум Трошева, который повторил нам юрт-да. Все молчали. Каждый боялся – и каждый боялся еще и того, что будет выглядеть трусом.
Я ничего не боялся. Поэтому сказал:
– Надо отступать. Мы, все вооруженные формирования, должны покинуть Шали.
И тут взвился какой-то юноша в зеленом берете. Не шалинец, я и не знал его. Из каких-нибудь служб безопасности или личной охраны префекта.
– Это тебе не твоя родная Россия! Мы не можем драпать, как русские от немцев, до Урала и Сибири, а потом отвоевывать все обратно. За нами нет ни Урала, ни Сибири. Если мы отступим на два шага назад, то уже упремся в конец своей страны. Мы должны сражаться, за каждый метр, как Халид сказал. И умереть, если надо! Как настоящие чеченцы!..
Халид – мусульманское имя Масхадова. Юноша усмехнулся и добавил презрительно:
– Ты не поймешь. Ты же сам почти русский.
Присутствующие замерли. Может, ждали, что я выхвачу свой пистолет и начну стрелять в оскорбителя. Но я спокойно выслушал героя и ответил:
– Я рад, что ты так хорошо выучил чеченский язык. И чеченские обычаи. И даже стараешься научить нас, как нам быть настоящими чеченцами! Твой прадед, который пришел в Шали из Дагестана пасти баранов и убирать навоз, наверняка обрадовался бы, если бы смог видеть, каким его потомок стал убежденным чеченцем!
Оказалось, что я попал в точку. Герой оказался из некоренной семьи. И сам, конечно, помнил об этом. Его лицо побелело от ярости и бессилия. Я продолжил, обращаясь уже ко всем присутствующим:
– Наши предки уже видели таких вдохновителей на священную войну, которые воевали до последнего чеченца, а потом сдавались русским в почетный плен, предав тех, кто поверил им. И почему-то они всегда приходят к нам из Дагестана!
Все поняли, что я говорю про имама Шамиля.
Это было второе нечаянное попадание в точку. Оказалось, что провокатора зовут так же – Шамиль. Я услышал, что так его одернул префект, когда герой вскочил с бешеными глазами.