Шанталь. Шах и мат

Нури Ирада

Молва не преувеличивала, воспевая красоту и добродетель доньи Химены, чей день начинался и заканчивался горячими молитвами о благополучии и процветании ее семьи.

Черноволосая, с глазами лани и маленьким, почти детским ртом с тонкими губами на чуть вытянутом лице, она слыла первой красавицей тех мест. Ее белая, как снег кожа, всегда надежно укрытая от солнечного света, резко контрастировала с цветом волос и бровей, кажущихся нарисованными на кукольном личике их обладательницы. Не признающая ни румян, ни помады, столь любимых другими дамами, она предпочитала естественную красоту, с гордостью демонстрируя ее всюду. Несмотря на то, что в последние годы женская мода претерпела некоторые изменения под влиянием более

революционной в этом смысле Франции и, дамы могли свободно вздохнуть отказавшись от узких лифов с воротниками- горгера и громоздких нижних конструкций, консервативная донья Химена по-прежнему предпочитала глухие воротнички отложным, и отдавала преимущество утягивающим ее стан корсетам и сильно расширенным по бокам жестким каркасам с натянутыми на них длинными юбками, из-под которых невозможно было разглядеть и кончика бархатных туфелек, что в ее кругу считалось верхом неприличия.

Еще с раннего утра представитель знатного рода занял свой наблюдательный пункт возле одной из внутренних колонн собора святой Марии, расположенного на площади Святой Девы, ожидая, когда его избранница, после ежедневной исповеди и горячих молитв, в сопровождении дуэньи пройдет мимо него к чаше со святой водой, одарив мимолетным взглядом всегда опущенных в его присутствии черных глаз. Он уже представлял себе, как опередив их, зачерпнет воду и с вежливым поклоном предложит донье Химене и ее спутнице, а те в ответ коснутся трепетными пальчиками его руки, сделав его самым счастливым смертным, но его чопорная избранница нарушила все планы. Вместо того, чтобы принять от него столь благородный знак внимания, она подождала, когда сопровождающая ее дама первой коснется руки дона Аугустина, а затем, минуя поклонника, дотронулась до пальцев дуэньи и быстро перекрестилась.

Испытывая досаду и некоторую долю разочарования от столь холодного обращения, дон Аугустин намеренно не предложил красавице руку. Вместо этого, он с безучастным видом уступил им дорогу, предоставляя возможность первыми спуститься на площадь, в то время как сам, держась на некотором расстоянии, двинулся следом.

Появившаяся на месте античного римского форума площадь Святой Девы была излюбленным местом валенсийцев, часто приходящих сюда для романтических прогулок возле большого фонтана – единственного напоминания о том, что здесь когда-то протекала река Турия, отделяя площадь, как островок, от остальной части суши.

Дамы повернули влево, и дон Аугустин уже собирался было последовать за ними, мимо наспех сооружаемых плотниками помостов, вокруг которых столпилась приличная толпа любопытных, как неожиданно его внимание привлекло появление ангела, медленно движущегося в его сторону. Да-да, именно так и должно было выглядеть, по его мнению, небесное существо, которое, казалось, парило над землей, столь легки и плавны были его движения.

Стоя как вкопанный и абсолютно позабывший о первоначальной цели, он как завороженный следил за тем, как ангел, приняв лик прекраснейшей из женщин, с большим букетом цветов в руках, грациозно приближался к двухэтажной базилике, носящей то же название, что и площадь, на которой она была построена.

Но было что-то, что вносило некую дисгармонию в общую картину, а именно наличие дуэньи и юного пажа сопровождающих прекрасное видение с корзинами цветов в руках.

Даже не осознавая, что стоит с разинутым ртом, так не вяжущимся с его положением, дон Аугустин продолжал следить за тем, как видение с ликом мадонны приблизилось к щедро уставленной цветами стене базилики и, изящно склонившись, присоединило свои дары к тем, что там уже были.

Какая-то неведомая сила овладела естеством испанца и помимо воли, ноги сами понесли вперед, туда, где стояла незнакомка. Заслышав шаги, девушка повернула голову в его сторону, и, привыкший смело смотреть в лицо любой опасности солдат, задохнулся от легкой улыбки, тронувшей уголки ее губ. Мужчина густо покраснел и закашлялся.

Яркие глаза весело сверкнули в ответ на такую реакцию мужчины. И не мудрено. Девушка наверняка привыкла к толпам воздыхателей, вьющихся вокруг нее, что при такой внешности было бы неудивительным. В отличие от большинства испанок, черноволосых и черноглазых, юная красавица была златокудрой блондинкой с горящим огнем во взоре темно-зеленых глаз, сверкающих на ее щедро позолоченной солнцем коже, излучающей здоровое сияние в отличие от лиц соотечественниц, больше напоминающих маски из-за обилия белил и пудры. А ее платье… Никаких корсетов и каркасов. Легкое воздушное облако кружев и шелка цвета сухой розы, обтягивающего стройный стан и подчеркивающего красивую грудь и слегка обнаженные плечи в противовес черным и серым строгим нарядам доньи Химены, от которых дона Аугустина частенько охватывало уныние.

И пока он, как последний болван, пытался подобрать слова чтобы заговорить с незнакомкой, она успела накинуть на голову кружевную мантилью и вместе со своей свитой вошла внутрь базилики.

Внутренний голос настойчиво шептал, что негоже благородному сеньору вести себя подобно влюбленному школяру, и, что это несправедливо по отношению к той, кто уже почти считалась его невестой… Все зря. Отмахнувшись от навязчивых мыслей как от мух, дон Аугустин решительно вошел следом, ища взглядом прекрасную молельщицу.

Ее он увидел коленопреклоненной, возле алтаря, прямо перед главной статуей Святой Девы, в честь которой и был построен этот храм. Сжимая в руках янтарные четки, девушка, закрыв глаза и как бы отгородившись от всего мира, шептала горячие молитвы той единственной, которая могла ее услышать.

Проникающий сквозь витражи преломленный солнечный свет, сотнями оттенков падал ей на голову, тем самым создав вокруг нее светящийся ореол, лишь подтверждающий догадки мужчины: создание, находящееся перед ним, имело неземное происхождение.

От избытка переполняющих чувств слезы выступили на глазах мужчины, который внезапно понял, что после того, как воочию увидел ангела, его жизнь уже никогда не станет прежней. Прячась за колонной, он видел, как закончив молитву девушка поднялась с колен и, приблизившись к мраморной чаше, опустила тонкие пальчики воду.

Странно… Зачем ангелу святая вода? Ведь только после его прикосновения, она стала по-настоящему освященной…

Внезапный шум снаружи на мгновение сбил его с мыслей и отвлек от созерцания незнакомки. Кто-то взорвал петарду, и она со свистом пролетела в опасной близости от одного из окон. Готовый собственным телом защищать ангела от грозящей опасности, дон Аугустин бросился к алтарю, но незнакомки с ее свитой и след простыл, и только белоснежный платочек из тончайшего батиста, еще хранивший тепло своей хозяйки, одиноко лежал на том самом месте, где она только что была, как бы подтверждая, что все увиденное не являлось плодом его чересчур разыгравшегося воображения. Удивленно озираясь по сторонам в поисках исчезнувшей девушки, Виллальба выбежал на людную площадь, всю окутанную дымом и едким запахом серы и пороха, но сколько бы ни искал, в такой толпе не смог разглядеть даже края ее платья.

А народ тем временем все прибывал. Оно и неудивительно, ведь в эти дни вся Валенсия отмечала свой самый главный праздник – Лас Файес или Фальяс, как еще называли в народе праздник огня, посвященный святому Иосифу-плотнику, покровителю Валенсии. Возникшая еще до появления христианства языческая традиция зажигать костры, в которых сжигали весь скопившийся за зиму хлам, постепенно превратилась в яркий веселый праздник, в котором, в течение нескольких дней пока он длился, принимали участие не только коренные жители, но и внушительное количество гостей, прибывших сюда со всех уголков Испании.