Шанталь. Шах и мат
Шрифт:
Господь Всемогущий! Ее имя шло ей так, как ни одно другое, и лишь «королева цветов» достойна была оттенять красоту не имеющей себе равных королевы среди женщин.
Донья Роза… Вчера он многое узнал о нелегкой судьбе бедняжки, чья вина заключалась лишь в том, что имела несчастье родиться женщиной в Испании. Как представительница знатного рода, она, будучи еще совсем девочкой, была отправлена ко французскому двору в качестве фрейлины королевы Марии-Терезии Австрийской, очень скучающей по родной Испании и старающейся окружить себя только соотечественниками, которые напоминали бы ей о доме. Будучи любимицей королевы, донья Роза всегда была объектом пристального внимания для семей подыскивающих блестящую партию для своих
Бедняжке, лишившийся августейшего покровительства, пришлось вернуться на Родину, но тут выяснилась одна неприятная деталь: родственники, прежде, благодаря ей, в полной мере пользующиеся привилегиями, нынче не желали нести на своих плечах обузу в лице незамужней девицы и успели сосватать ее за пятидесятилетнего дона Хосе де Грамозу, представителя старинного и очень знатного рода, но увы, старика, дважды вдовца и заядлого игрока.
Такая судьба хуже смерти для юной и непорочной души, которой предстояло зачахнуть и погибнуть в браке с постылым мужем, не отличающимся ни приятной внешностью, ни добрым нравом. И донья Роза решилась на самое страшное: категорически отказав соискателю своей руки, она во всеуслышание объявила о своем намерении удалиться в монастырь, решив посвятить всю себя Богу, и приняв постриг, стать Христовой невестой. Ради этого она и приехала в Валенсию, чтобы помолиться Святой Деве и получить у нее благословение на отказ от земной жизни, возможной любви и счастья, которые отныне были ей недоступны.
Дон Аугустин непроизвольно сжал эфес висевшей на бедре шпаги. Как же жестока к несчастливице судьба! Разве это справедливо, чтобы такая красота была заживо погребена в суровых монастырских стенах? Никогда не плакавший, он готов был зарыдать в голос при виде ручейков слез на ее словно вылепленных скульптором щечках, когда она повествовала о своей непростой судьбе.
Теряя голову от нахлынувших чувств дон Аугустин прижал обе ее ручки к своему сердцу и торжественно поклялся именем Святой Девы Марии Альмудены, что сделает все возможное чтобы защитить несчастную красавицу от бессердечной родни и нежеланного жениха, а также вырвет ее из цепких лап церкви, только и ждущей как бы прибрать себе богатое наследство бедняжки до последнего песо.
В ответ, донья Роза одарила его такой восхитительной улыбкой, от которой он почувствовал себя всесильным, ради спасения своей избранницы, готовым сразиться с любым драконом.
Донья Химена была забыта. Вместе с ней кануло в Лету и прежнее намерение связать судьбу с женщиной, вызывающей уважение и почтение, но отнюдь не те чувства, которые, хоть в малых дозах нужны были для того, чтобы их брак мог считаться образцовым. Нет, теперь, когда он встретил донью Розу, он точно знал, что никогда никого не полюбит так, как ее, и не сможет быть счастлив ни с какой другой. Покрывая страстными поцелуями ее затянутые кружевом запястья, он открыл ей свое сердце и, едва не задохнулся от избытка чувств, когда в ответ услышал, что и он успел произвести впечатление на неискушенную красавицу, смотрящую на него глазами полными любви.
Однако не все было так просто. За доньей Розой велось постоянное наблюдение. Соглядатаи докладывали о каждом шаге своей госпожи, и, скорее всего, ее родня постарается сделать все, чтобы разлучить влюбленных. И тогда, дон Аугустин решился. Они с доньей Розой договорились встретиться этим вечером на людной площади и, воспользовавшись тем что
Зажмурившись от грохота разорвавшейся неподалеку петарды и, едва дыша в окутавшем его облаке дыма и гари, мужчина почувствовал легкое прикосновение к своей руке. Gracias a Dios! Она пришла! Но первая же услышанная фраза вызвала разочарование, тут же отразившееся на его лице.
– Дорогой сеньор Виллальба, наконец то я вас нашла! Бесчувственный! Вы совсем забыли о нас. Неужели мы в чем-то провинились, раз вы решили лишить наш дом радости встречать такого благородного кабальеро?
«Донья Химена. Проклятье! Что она тут делает?»
Всегда чопорная и несколько отстраненная, сегодня она не была похожа сама на себя: напряженный взгляд черных глаз, охрипший от волнения голос и дрожащий подбородок, словно она вот-вот расплачется…
Только этого не хватало! Нужно было спровадить ее до того, как сюда придет донья Роза и застанет их в щекотливой ситуации, которая все только усложнит.
– Донья Химена! Что я слышу? Неужели вы здесь ради меня? О, я не достоин такой чести, – щурясь от едкого чада, мужчина огляделся по сторонам в поисках относительно безопасного места, после чего деликатно подхватил даму под локоток и проводил до угла соседнего дома. – Негоже благородной даме появляться здесь в столь поздний час, да еще и без надлежащего сопровождения, милая сеньорита. Что будет, если кто-то из знакомых увидит вас и сделает неправильные выводы? Пойдут ненужные толки и вашей репутации будет нанесен вред. О, вижу, вы об этом не подумали… Обещаю, что завтра нанесу визит в ваш дом и мы обязательно обо всем поговорим, но сейчас вам лучше вернуться.
Те, кто правде предпочитал ложь, всегда вызывали у него одно лишь презрение. Но сейчас у него не было иного выхода, как солгать и пообещать что угодно, лишь бы поскорее избавиться от ставшего навязчивым общества сеньориты Эскудеро.
В сотый раз заверив ее в своем расположении, и, дав слово поутру навестить их почтенное семейство, дон Аугустин облегченно вздохнул и вытер кружевным платком мокрый от выступившего пота лоб, после чего поспешил вернуться на свой наблюдательный пост. Как оказалось, очень вовремя. Стоило ему прислониться к стене, как ноздрей коснулся тонкий аромат роз, чудом сумевший пробиться сквозь витающие в воздухе запахи пороха и серы.
Оглядываясь по сторонам в поисках источника, он шагнул вперед и, тут же остановился, заметив знакомую фигурку, замершую в нескольких шагах от него. Ее он узнал сразу, несмотря на костюм простолюдинки и черную бархатную маску, скрывающую половину лица.
А она, как только увидела кто перед ней, с радостной улыбкой бросилась ему на грудь, ошеломив бывалого солдата своей страстностью, которую другие придворные дамы столь упорно в себе подавляли, предпочитая выглядеть ледышками, чем позволить себе продемонстрировать искренность чувств.
Тело моментально отозвалось на ее близость. Робея как безусый юнец, он трясущимися от неконтролируемого желания руками сначала осторожно, а затем всё смелея, сжал ее в объятиях, млея от прежде никогда не испытываемых ощущений абсолютного блаженства, которое, впрочем, сменилось чувством вины, когда он несколько переусердствовав стиснул ее спину, вследствие чего девушка не удержалась и, вскрикнув, дернулась как от невыносимой боли.
Чувствуя себя последним мерзавцем дон Аугустин тотчас же разжал руки и отступил на шаг назад, всем своим видом демонстрируя покаяние. Он был готов убить себя за несдержанность, ругая последними словами за то, что посмел навредить своему «ангелу». Но на то она и «ангел», чтобы вместо того чтобы прогнать прочь, одарила его нежной улыбкой, вновь осветившей видимую часть ее личика.