Шанталь. Шах и мат
Шрифт:
– С тобой все в порядке? – обеспокоенный моим состоянием, Нино подхватил меня на руки и вместе с недовольно ворчащим псом поднял на верхнюю палубу.
– Да, все хорошо, просто распереживалась немного, но это пройдет, когда надеру уши маленькому безобразнику, – попыталась отшутиться я. Вышло неубедительно, потому что вместо того, чтобы отпустить меня, Нино продолжил путь к сходням. Только очутившись на земле, он деликатно выпустил меня из рук, позволив самостоятельно сделать несколько шагов.
Мне действительно стало получше, о чем я тут же поспешила ему объявить. Головокружение прошло, но возвращаться обратно на корабль желания вновь не возникало. Судно нуждалось в ремонте и основательной
О том, чтобы оставить на корабле кого-то из прежде служащих на ней матросов, не могло быть и речи. Еще свежи были в памяти о затаивших злобу Ладу и его дружках, пытающихся мне отомстить только за то, что не позволила им себя убить. Что уж тогда говорить о тех, кто долгое время служил под началом шотландца? Вдруг кому-нибудь из них взбредет в голову расквитаться со мной за прежнего капитана? Нет уж. Ни одного случайного человека на борту. Мне нужны были те, кому бы я могла доверять, поэтому я решила не поручать этой задачи кому-то еще, а заняться выбором каждого члена экипажа лично. Пока судно будет на ремонте, я на «Смерче» обойду все порты, загляну во все питейные дома и таверны, но найду тех, с кем в случае необходимости готова буду сражаться плечом к плечу, не боясь получить предательского удара в спину.
* * *
– Вот это да! Ай да Клод! – восторгу Арно не было предела. Узнав о «подвиге» своего воспитанника, он так раздулся от собственной важности, словно лично произвел того на свет. – Вот что значит мое воспитание! – грудь колесом, блеск в глазах… Арно было не узнать.
– Эх, вот бы на денек оказаться в Париже… Уж мы бы показали. Мы с тобой таких денег заработали бы на крысиных боях, что Вонючке Каню и носа стыдно было бы показать со своим знаменитым Клыком. То же мне, крысолов!
Восторга Арно я не разделяла. Более того, я никогда не понимала неоправданной жестокости по отношению к животным, будь то собаки, лошади, кошки или те же крысы. Мне как-то довелось присутствовать на одном из таких «боев» во время жизни во «дворе чудес» и поверьте, зрелища более жуткого, нужно было еще поискать. Как сейчас помню кладбище «Святых мучеников» и грязную зловонную яму, кишащую крысами, в центр которой бросали специально обученную собаку-крысолова, и пока человекоподобные звери делали ставки на то, сколько бедолага сможет продержаться и скольких сможет уложить до того, как испустит последний вздох, несчастному псу приходилось буквально выгрызать себе путь к спасению. Загнанные в угол крысы вели себя чересчур агрессивно и были очень опасны. Атакуя пса, они старались выесть ему глаза, наносили смертельные укусы.
Стремительность и гибкость вместе с мощной челюстью были единственным оружием против сотни озверевших грызунов. Крепко вцепившись зубами в противницу, пес несколько раз сильно мотнул головой ломая ей хребет, затем отбросил ее в сторону и не мешкая схватил другую… И так до тех пор, пока в яме не осталось ни одного живого грызуна. Истекающего кровью из-за многочисленных ран, хозяин пса, изрядно пополнивший свой кошелек, уносил на того руках, где тщательно выхаживал только ради того, чтобы через несколько дней вновь заявить его на бой. Век таких собак был недолог. Измученные и искалеченные, они случалось погибали прямо во время схватки, и тогда их место занимали другие псы. Ну а организаторы затем вели подсчет того, скольких крыс уложил каждый охотник и приз получал хозяин того, кто убил больше всех.
Чудовищно. Воспоминания о жизни на парижском дне долгое время заставляли меня просыпаться, вскрикивая от ужаса. И теперь, когда я уже
Схватив ничего не подозревающего мальчишку за грудки, я несколько раз встряхнула его прежде чем прижав к стене зашипеть ему прямо в лицо:
– А ты, я вижу успел соскучиться по грязи. Что, сытая и чистая жизнь не по нраву? И думать забудь об этом! Не для того я вытаскивала тебя из той помойки, чтобы ты с тоской в голосе ностальгировал по ней, да еще и пса моего туда приплел. Запомни, хочешь ты того или нет, но возврата к прошлой жизни ни для кого из нас нет! Воришка Арно навсегда остался в Париже, а вместо него здесь передо мной гражданин Тахмиля Арно, который с этого дня назначается юнгой на моем корабле.
– Что?! Юнгой?! Ты серьезно? У тебя есть свой корабль?
Я не была готова к шквалу вопросов посыпавшемуся на мою бедную голову. Но ответить было нужно.
– С сегодняшнего дня, есть.
– А как он называется?
Гм… действительно. «Стервятник из Альбы» напоминал Ангусу о родной Шотландии. Мне же нужно было имя, напоминающее о любимой Боравии…
– «Янтарная роза»! Да, именно так и будет называться мой фрегат! – довольно улыбаясь такому решению я выпустила Арно из рук, но вместо того чтобы убраться подобру-поздорову пока у меня вновь не сменилось настроение, малец просиял:
– Здорово! А я придумаю для тебя такой флаг, которого больше ни у кого нет. Он будет виден всем издали, и враги будут обходить тебя стороной.
Ну что ж, энтузиазм Арно имел способность заражать собой всех вокруг, и я, поддавшись ему, принялась обсуждать с новоиспеченным юнгой новый облик своего корабля.
Глава 5
14 сентября 1685 года две военные галеры, плывущие под испанским флагом, вышли из Картахены с ценным грузом на борту. Их курс лежал на Кадис. Большая и самая трудная часть пути осталась позади. Оставалось лишь миновать Сеуту, пройти через Гибралтарский пролив, напротив которого она была расположена, а там уже до Кадиса рукой подать.
Погода благоволила путешественникам: почти неделю море было спокойным, лишь изредка на его поверхности появлялась легкая рябь от периодически набегающего ветерка, который весело поиграв с парусами, мчался куда-то вперед в поисках новой игрушки.
Ближе к вечеру капитан одной из галер дон Хуан де Уртадо обратил внимание на судно, идущее параллельным курсом на расстоянии не больше одного морского узла от них. Это был французский пинасс – парусное судно на подобие голландского флейта. Капитан уже собирался было уже поднять тревогу, когда рассмотрел в подзорную трубу синий флаг с белым крестом. Судно было торговым.
Дон Хуан опустил трубу и улыбнулся. Еще свежи были в памяти события последних двух лет, во время которых следуя политике территориального захвата французский король Людовик XIV решил присоединить к своим и без того многочисленным территориям Люксембург, на который в свое время претендовала Испания. Несмотря на то, что силы были не равны, Испании, сильно ослабленной бездарной политикой правящей династии не оставалось ничего другого как объявить Франции войну, которая продлилась с 1683 по 1684 гг. Итогом стал заключенный 15 августа 1684 года Регенсбургский договор, согласно которому между Францией, Испанией и ее союзницей «Священной Римской империей» было подписано соглашение о взаимном ненападении сроком на двадцать лет. Франция была единственной, кто остался в выигрыше от этого договора. Мало того, что ей удалось оставить за собой все территории, присоединенные до 1 августа 1681 года, так она сумела заграбастать еще и Страсбург, Люксембург, Бомон, Бувин, Шиме и почти до основания разрушенные Куртре и Дискмёйде.