Шайкаци
Шрифт:
– Я сам там раз только был, весной, – вспоминал Ли, нахмурившись, не уверенный в своем отношении к тем временам. – Богемные места вокруг, а мы люди скромные. Вы теперь там?
– Ну а ради чего мы Мафусаила изводили? Правда, и на самой аллее херни хватает, – отметил Бардзо для Кира. – Дальномеры в никуда светят, зверью чудное бегает. Помогли бы хоть, раз со своей дрянью разобрались!
– Нет, мы на Мясного ангела целимся, – сказал Ли, изображая широкую улыбку.
– Ах вы же к нему собрались, – отстранившись от него, протянул Бардзо. Даже в глазах этого необузданного человека
– Ты серьезно? – с энтузиазмом спросил Кир.
– Ха, дезертир! Кого вы пригрели, Ли? Нет, я не серьезно. Ажурная аллея теперь темное место, – лицо Бардзо оцепенело, сдерживая что-то. – Человек там выжить не мог, можешь мне поверить. – Кир прочитал страх за гневным пламенем в глазах командира «Семерок». – А вот насчет прогулок – правда. Я был в этом парке лесником, так что знаю, видел их постоянно.
Кир внимательнее взглянул на картинку, будто ожидал найти какой-то ответ. Пара по-прежнему улыбалась ему из беззаботной жизни. Ажурная аллея, уютное место, существование которого было извращено чертой, была еще светла и с дороги можно было свернуть, не столкнувшись со странными тварями, одни из которых походили на зверей, а другие сошли с дьявольских барельефов.
– Где же они теперь?.. – пробормотал он.
– Ну, одного я тебе могу показать сразу.
Командир «Семерок» отмотал несколько фотографий и показал новый кадр. Сперва не было понятно, что здесь связано с его словами: покоробленный пол, испорченный коррозийными разливами, пыль, на которой были отпечатаны свежие людские шаги, и широкое темное пятно посереди, отмечавшее какой-то развалившийся от влияния Мафусаила предмет. Через секунду Кир осознал – не предмет. В груде праха угадывался людской силуэт. Многажды перемолотый, разъеденный приливами и отливами временных искажений, он почти потерял узнаваемую форму, но, пожалуй, когда-то это все-таки было человеческим существом.
– Второй, извини, от нас улизнул. Может, живет где-то в норе.
– Знаешь, возможно, ты не далек от истины, – вдруг заявил Ли. – Мотни-ка на Мафусаила.
– Да ладно тебе, – не поверил Бардзо.
Ли, отложив кадр с фотографией, мотнул сам. Расположил два изображения рядом.
– Думаешь? – скептически проговорил Бардзо, сравнив снимки.
– Да точно. Он, конечно, подсох и ямочек тех уж нет, но череп-то сохранился, пропорции сохранились. То же узкое лицо, форма подбородка, расстояние между носом и ртом. Он это.
– Пожалуй, – согласился Бардзо. – Не серчай, друг, – осклабившись, обратился он Киру, который взволнованно смотрел на Мафусаила – попавшегося в темпоральную ловушку исследователя Зейко. – Мы, похоже, твоего ученого взорвали. И знаешь, я не горю желанием встретиться еще с одним из них. И тебе не советую. Натворили эти ребята дел и, кажется, расплачиваются за это хлеще нашего.
– С чего ты взял?
– Ажурная аллея, парень, – глухо ответил Бардзо. – Я не знаю, что произошло с ними – каждый спасался, как мог. Но я знаю, что происходит там сейчас, – он, превосходя его ростом, наклонился, чтобы тот лучше усвоил сказанное, и с жестокой гримасой произнес: – Они кричат Кир. Воют, как животные в стае. От того, что натворили. Или от того, чем стали.
«Первые люди» празднуют победу
Когда они переступили порог Порта, за шумными столиками обратили на них внимания, но, увидев состояние Ли, поостереглись беспокоить; пара выкриков была погашена утомленным взмахом руки.
Выйдя под окна башни, они посмотрели вверх. Скрестив за спиной руки, за ними из-за смотрового окна напряженно наблюдал Колодин. Ли продемонстрировал кровавую грязь на себе и ткнул на Кира – он расскажет. Глава службы безопасности сузил глаза, сомневаясь, стоит ли тратить время на сопляка, но все же показал подниматься.
– Уважь старика, побухти немного, – хлопнул Ли по плечу своего товарища. – Помощнее. В духе рыцарей и драконов. У нас принцесса, конечно, окочурилась, но других сказок тут не бывает. Увидимся.
Колодин встретил его у порога.
– Ну?
Кир с усилием одолел последние ступени и привалился к перилам. «Там был дракон», – окончательно окрестил он то существо, захватив внимание собеседника. Тот слушал хмуро, но сдержанно. На просьбу, не являя жандармских повадок, принес воды. Весть о судьбе мальчишки принял с непроницаемым лицом. Когда история окончилась, Колодин некоторое время молчал, глядя мимо Кира. Наконец сфокусировавшись на нем, сказал:
– Ясно. Ладно, отдыхай, – это было так далеко от прежних его интонаций, что звучало почти заботливо. – Саймо планировал новый выход в ближайшее время. Раз никто из вас особо не пострадал, он с этим не затянет.
– Буду готов, – устало отозвался боец, вновь понятия не имея, к чему быть готовым. Но, вероятно, на Шайкаци это понимание никогда не наступало.
Кир поплелся вниз. Казалось, это был один из самых долгих дней в его жизни, хотя в действительности даже до вечера еще было далеко. В душевых Порта он хорошенько оттерся, сдал в стирку вещи и, чувствуя себя в полном праве, в одном полотенце прошлепал к себе домой.
Заснуть он не мог долго, все прокручивая сегодняшний бой. Его часть была малой, но главное, что эта часть была, и он всей силой отдавался ей. Как бы он ни был ничтожен в уравнении победы, но именно с ним оно имело такой итог, и с чистым сердцем Кир называл этот успех своим. И с сомнением, как нечто непрошенное возникла тень чувства, что он не чужак здесь. Впервые в нем прорезалось ощущение причастности к тому, что происходило вокруг. Странно упокоенный, точно на чем-то привычном, он заснул.
…Кир и Саймо сидели у бара Хельги, ожидая остальных.
– Что-нибудь нашли? – продолжал их разговор Кир.
– Столовая большая, надо наблюдать. Это уже не наше дело, Ивор попросит тех, кто накануне там был, – удовлетворенно сказал Саймо, не желая больше заниматься школой. При касании у него болела ошпаренная рожа, а внутри саднило разочарование от того, что им не удалось спасти пропавшего. В задумчивости покрутив чашку с чаем, он вспомнил: – Ах, а еще там немного сдвинуты три стола.