Шайтан-звезда (Часть 2)
Шрифт:
– Ко мне, сюда!
– ответила столь же пронзительным воплем Джейран.
– Спаси нас, о звезда!
– крикнул, проскальзывая сквозь сомкнувшиеся вокруг пустоты руки, маленький Джарайзи.
– Эти люди напали на нас и загнали нас в какой-то подвал! Они - предатели! Они хотят всех нас убить!
– Ради чего им вас убивать?
– отвечал вместо Джейран Хабрур ибн Оман.
– Не бойся, о молодец, сейчас мы разберемся, в чем дело.
– Если бы не псы, нас бы уже не было среди живых! Слава и хвала псам!
– с этими словами Джарайзи нырнул под рукой Юниса
– Ты слышишь, о господин?
– воззвал Юнис к аль-Асваду.
– Ты слышишь, что говорит этот нечестивец? Если ты позволишь, я зарублю его! Иначе он примется поминать перед тобой не только псов, но и самого Отца горечи!
И, не мешкая, занес свой ханджар.
– А разве сам ты, о аль-Абдар, не был в его годы нечестивцем? Разве ты не веровал в Сотворенного, а не в Единосущего? Разве не придавал Аллаху сотоварищей и подругу?
– удерживая его руку, выкрикнул ему в лицо Хабрур ибн Оман, и это грубое напоминание о прежней христианской вере несколько отрезвило не в меру правоверного Юниса.
Джарайзи, уже ухватившийся за подол Джейран и прижавшийся к ее бедру, гордо выпрямился.
– Мы исполняем волю!
– крикнул он.
– И с нами - наша звезда! Сейчас она вспыхнет - и всех вас не станет! Клянусь собаками!
Джейран ужаснулась с той же пылкостью, с какой бросилась на защиту своего отряда.
Прижав к себе Джарайзи, она прикрыла его краем своего плаща, потому что в тот миг не могла придумать для него иной защиты.
– Все целы?
– быстро спросила она.
– Никто не пострадал? Что с шейхом?
– Я боюсь за псов!
– отвечал мальчик.
– Нас они не тронут, потому что боятся тебя, но псы кидаются на них, и они могут пустить в дело луки и стрелы! А шейха мы несли на руках, как невесту в дом жениха!
– Не напрасно же сказано: "О обладатели писания, не излишествуйте в вашей религии! " - громко говорил между тем Хабрур ибн Оман, стараясь погасить страсти, ибо те молодцы, что ворвались следом за Джарайзи, требовали его погибели и погибели всех, кого им удалось загнать в подвал казармы.
– Эти дети, которые спасли аль-Асвада, полагают, будто веруют срамно сказать в кого! Что же касается псов - то они в большом почете у огнепоклонников Ирана, и никто из-за этого не вопит подобно страдающему животом ишаку! И разве не пес охранял семь отроков, спящих в пещере, как поведал нам пророк? Наши дворцовые имамы подтвердят это!
– Но мы же знаем это! Мы знали это еще во время бегства!
– вмешался человек, имени которого Джейран не знала, но помнила его лицо. Он был из спасенных от смерти, и он действительно понял, что означает восторженное целование собственной левой ладони.
– Сказано также: "А кто простит и уладит - воздаяние ему у Аллаха"! повернулся к нему решительный Хабрур.
– Разве не должен ты, кого они, рискуя жизнью, вытащили из-под топора палача, помолчать, чтобы утихли страсти и аль-Асвад принял разумное решение? Это - наименьшее из всего, что ты можешь сейчас сделать для общей пользы!
Он встал перед своим воспитанником, во все время этой безобразной склоки хранившим молчание, и протянул к нему руку.
– Говори, о дядюшка, - сказал аль-Асвад.
Все смолкли, ожидая прекрасной речи, ибо наслаждение красноречием одно из тех, что доступны лишь благородным.
– Ради Аллаха, будь милосерден!
– сказал Хабрур ибн Оман.
И долго длилось молчание.
– Ты предлагаешь, о ибн-Оман, сделать вид, будто ничего не случилось и мы не знаем, что аль-Асвада спасли приверженцы шайтана?
– первым заговорил аль-Мунзир, а излишне правоверный Юнус сморщился, услышав гнусное имя. Но ведь не настанет время вечерней молитвы, как об этом услышит вся Хира! И что же скажут правоверные? Что Ади аль-Асвад захватил трон при пособничестве самого шайтана?
– А разве это было не так?
– спросил Джарайзи.
– Это было так, - ответила ему Джейран, - но только мы спасали неблагодарных.
Она в упор посмотрела на аль-Асвада - и вдруг поняла, что его лицо сейчас столь же бесстрастно и неподвижно, как прикрывающая его золотая маска аль-Кассара.
– И люди скажут, что своими глазами видели черномазых посланцев Отца горечи, который сражались с городской стражей так, как обычные воины не сражаются, о аль-Асвад!
– добавил Юнис.
– Этих детей было не больше, а куда меньше, чем молодцов у тебя под началом, о аль-Абдар!
– возразил ему Хабрур.
– Почему же твои молодцы не показали горожанам, как бьются воины? Сейчас же они преданно торчат у дверей царского харима и доблестно охраняют вход на кухню! О Ади, о любимый, этих детей нужно прежде всего вывести из подвала и успокоить, а потом пусть с ними потолкуют имамы и разберутся, в кого они верят на самом деле! Может быть, это даже какое-то неизвестное нам ответвление веры франков. Вспомни - ведь у этой женщины, Джейран, был на груди золотой крест!
– Если бы это оказались воспитанники франков, я возблагодарил бы Аллаха!
– добавил аль-Мунзир.
– Но ведь Джейран получила крест от Абризы!
– Разве правоверная мусульманка станет надевать на себя крест и зуннар? Сказано, что женщинам недостает разума и веры, но не до такой же степени!
– глядя в глаза аль-Мунзиру, воскликнул Хабрур ибн Оман.
– Она сказала так от страха, чтобы ее не убили! Воистину, она - из христиан, и ее люди тоже веруют в одного из тех, кого они по малоумию придают в сотоварищи Аллаху! Спросим Абризу!
– Да, спросим Абризу!
– согласился аль-Мунзир.
– Ведь только она и может сейчас рассказать про обычаи христиан Афранджи, потому что обычаи сирийских христиан мы и сами знаем. Позови ее, о аль-Асвад!
Молодой царь поднял голову и нашел взглядом разломанное решетчатое окно, потому что лишь он мог беседовать с обитательницами своего харима без посредников.
– Почему они говорят о кресте, о звезда?
– шепотом спросил Джарайзи. Разве на тебе был крест?
– Да, на мне был крест ради спасения одной женщины, - тоже шепотом отвечала Джейран.
– И помолчи немного! Нам придется притвориться, будто у нас иная вера, чтобы закончить это дело миром.