Шайтан-звезда (Часть 2)
Шрифт:
– Клянусь Аллахом, эта соперница больше не страшна тебе, о госпожа! прямо ей в ухо завопил Масрур, решив, что понял причину хохота.
– Соперница?
– изумилась Джейран.
– Ты бесноватый, или твой разум поражен?..
И замолчала, приоткрыв рот, ибо мысль, заставившая ее расхохотаться, только принялась обретать очертания - и Джейран боялась спугнуть ее...
* * *
Хайсагур сидел, скрестив ноги, посреди помещения, которое горные гули много лет назад отдали в наем Сабиту ибн Хатему, и занимался делом, не внушающим большого доверия к его разуму. Он задумчиво брал из
Все это сильно смахивало на возню годовалого ребенка с игрушками. Тем более, что Хайсагур, перекладывая с места на место бумаги, то морщился, то кривился, то сердито ворчал, то задумчиво мычал.
Стрелка в прорези деревянной накладки на стенке водяных часов медленно ползла вверх.
Оборотень оторвался от своего занятия и с тоской посмотрел на стрелку.
– Все утро, весь день и почти весь вечер, клянусь Аллахом!
– проворчал он.
– А этот несчастный оставил не меньше кинтара рукописей! Сколько же мне с ними разбираться? Может быть, мне просто отвезти все это в Харран Мессопотамский к его родственникам или ученикам? Ведь никто не назначал меня наследником, и Сабит ибн Хатем не оставил завещания...
Со вздохом Хайсагур вернулся к бумагам.
Вдруг он насторожился.
По ступеням башни кто-то поднимался, и это были шаги человека, утомленного протяженностью лестницы и тяжестью ноши.
– Кому это я понадобился?
– громко спросил оборотень на языке горных гулей.
Он решил было, что те, проведав каким-то образом про смерть звездозаконника, решили разграбить его жилище в башне. Все-таки тут были еще совсем неплохие ковры, всякая утварь и столики. На часы гули вряд ли покусились бы - это сооружение в их глазах не имело смысла, ибо днем, когда нужно измерять время, есть для этого солнце, а ночью время измерять незачем.
Тот, кто поднимался по лестнице, остановился на мгновение, услышав хриплый голос, но продолжил свое восхождение.
Дверь открылась.
Хайсагур увидел на пороге женщину.
Эта высокая женщина стояла, опершись рукой о косяк, и тяжело дышала. Другой рукой она придерживала ишачьи полосатые хурджины, висящие у нее через плечо. И тот, что спереди, был набит до отказа, а того, что сзади, Хайсагур, естественно, не видел.
Лицо женщины было открыто. И на левой щеке Хайсагур явственно разглядел знаки, похожие на протянутые под кожей синие нитки. Они были оставлены рукой Сабита ибн Хатема.
– Как ты забралась сюда, о Джейран?
– удивленно спросил оборотень, впопыхах запахивая на себе старый халат.
– Ты не побоялась гулей?
– Ты ведь тоже гуль, - отвечала она.
– Да, наполовину, - согласился Хайсагур.
– И ты прошла через подземелье, битком набитое костяками?
– Прошла, о Хайсагур.
Оборотень задумался, опустив лобастую расщепленную голову, так что Джейран
– Это ради гороскопа?
– вдруг понял он.
– Знаешь, о Джейран, я охотнее возьмусь искать жемчужину в большой навозной куче, чем нужную бумагу в этих вот залежах.
– Однако ты же разбираешь их, о Хайсагур, - напомнила девушка.
– Это все, что осталось от старика, - проворчал Хайсагур. Разумеется, где-то здесь лежит и твой гороскоп. Но я сперва хочу понять, куда он подевал поправки к звездным таблицам! У него было несколько листов очень ценных поправок, над которыми мы работали вместе, и, клянусь Аллахом, за два дня этой возни я до них не добрался!
– Я бы хотела, чтобы Аллах в раю дал ему вместо чернооких гурий высокую башню и молодые глаза, и пусть он сам рассматривает звезды и радуется им...
– Джейран покачала головой.
– Давай я помогу тебе, о Хайсагур.
– Что ты понимаешь в зиджах, о женщина?
– усмехнулся гуль-оборотень. Не вздумай прикасаться к бумагам, они лежат так, что только я знаю их порядок! Поверь мне, некий порядок в том, что я разобрал, уже есть!
– Я ничего не понимаю в зиджах, и в стоянках луны, и для меня всегда мучительно приспосабливаться к летним и зимним часам, и я понятия не
имею, где Черные страны, где Красные страны, где Зеленые страны и где Белые страны, - согласилась Джейран.
– Но я могла бы расстелить скатерть, и приготовить пищу, и налить тебе воды для омовения лица и рук. У меня с собой курица с начинкой, и финики из Басры, и белый пшеничный хлеб, и кувшин с водой, подслащенной соком сахарного тростника.
– И ты все это тащила по нашей ужасной лестнице?!
– воскликнул Хайсагур.
– Я только боюсь, что неплотно закрыла кувшин, так что вода, скорее всего, пролилась. Но у меня с собой нет ничего такого, что могла бы повредить сладкая вода, клянусь Аллахом!
– Джейран негромко рассмеялась.
Рассмеялся и оборотень.
– Вон там, в углу, на столике стоит посудина, которая наполнена маслом, а в ней как бы плавает деревянная рыбка, - сказал он.
– Эта рыбка содержит в себе железную иглу и постоянно указывает носом в сторону Черных стран, а хвостом - в сторону Красных стран. Если и ты станешь носом к Черным странам, то по правую руку у тебя будут Зеленые страны, откуда везут шелк и фарфор, а по левую руку - Белые, откуда прибыли к нам франки. Вот и вся наука, о красавица. Остальное, поверь мне, если и сложнее, то ненамного.
– Не думаешь ли ты, что я собираюсь сделаться звездозаконником? Да спасет и сохранит меня Аллах от подобного бедствия!
– Джейран возвела глаза к потолку, так что весь вид ее являл искренность молитвы.
– Выходит, мне нужно откладывать в сторону более важные бумаги и искать твой гороскоп...
– оборотень громко вздохнул.
– А что изменится в твоей жизни, если ты получишь его на несколько дней позже? Эдесса, где ты можешь встретить своего отца, с места не сдвинется. И, насколько мне известно, с франками у правоверных теперь перемирие. Не знаю только, надолго ли это. А что касается твоего замужества с сыном могучего царя...