Шерас
Шрифт:
Алеклия резко обернулся к Партифику и зло потребовал:
— ДозирЭ ко мне!
Вечный Хранитель лишь приложил ко лбу руку, показывая, что немедленно займется этим поручением, и удалился. Инфект недоуменно посмотрел ему вслед. За все годы своего правления Алеклия так и не смог понять, как он это делает? Вот сейчас: откуда он знает, что случилось, кто такой ДозирЭ и где он в данный момент находится?..
В Круглом Доме случился переполох. За одним из обвиняемых, которого уже долго «допрашивали» в «зале Мужества», прислали внушительный конвой из полуаймы воинов Белой либеры. Требование сопровождалось свитками с печатями самого Инфекта.
Все тряслись от страха. Сюркуф горячо оправдывался, обвиняя схваченного им сегодня сотника ДозирЭ в самых страшных преступлениях, и советовал ни в коем случае не выпускать опасного разбойника из Круглого Дома, но его никто не хотел слушать.
Наконец обвиняемого с облегчением передали посланцам Дворцового Комплекса. Только тогда все вздохнули. Вскоре после этого Сюркуфа схватили и бросили под замок. На всякий случай. Несколько позже к нему добавили писаря Белмодоса и всех служителей «залы Мужества», которые участвовали в сегодняшнем допросе.
ДозирЭ не совсем понимал, что с ним происходит. После «колеса правды» и циничных откровений Сюркуфа он находился словно в забытьи, а время от времени вообще терял сознание. Глаза застилала пурпурная пелена. Он ни о чем не думал и ничего, кроме боли, не чувствовал.
Вскоре, однако, он различил вокруг себя странную суету — взволнованные лица, приглушенные голоса. То и дело подходили какие-то весьма высокие военачальники, которые с неподдельным интересом справлялись о его самочувствии. Лекари, которых набежало без счета, долго колдовали над его ранами, а потом заставили испить какое-то снадобье, и вдруг перед глазами всё прояснилось. Боль прошла, и к сердцу прихлынула неизъяснимая радость, так что теперь угрозы взбешенного Сюркуфа казались безобидным пустословием и воспринимались с блаженной улыбкой на устах.
Не успел ДозирЭ опомниться, как оказался в Дворцовом Комплексе — месте, с которым только сегодня днем попрощался раз и навсегда. Вскоре он увидел перед собой Инфекта Авидронии и сперва принял его за видение, но тотчас услышал:
— Почему ты меня не приветствуешь?
Тут-то молодой человек и заметил, что находится в зале Голубых Вод, где уже однажды был, и разглядел на заднем плане нескольких телохранителей в белых плащах, среди которых узнал старого приятеля Семерика.
ДозирЭ машинально приложил пальцы ко лбу.
— Может быть, ты мне расскажешь, что с тобой приключилось? — строго спросил Божественный. — Почему ты в таком виде, что это за история с бегством?
— Какая история? — удивился ДозирЭ.
Кажется, что-то такое было недавно, но сейчас он не имел понятия, о чем идет речь. Это сказывалось побочное действие чудесных лекарств, которыми его напичкали.
— Если ты собрался меня морочить, то мне только и остается, что отправить тебя обратно в Круглый Дом, из которого ты вряд ли уже когда-нибудь выйдешь, — нетерпеливо предупредил Алеклия. — Пойми, я даю тебе шанс. Ты — один из лучших воинов Белой либеры, и я не
Алеклия сделал несколько шагов вперед, приблизившись к молодому человеку на расстояние вытянутой руки. По безмолвной команде цинитая Семерика белоплащные воины образовали круг, взяв ДозирЭ и Инфекта в плотное кольцо.
— К чему такие предосторожности, Семерик? — недовольно оглянулся Божественный. — ДозирЭ и сам пока еще мой телохранитель.
Семерик, стройный крепкий воин с красивым мужественным лицом, лишь повел плечами.
— Позволю себе заметить, мой Бог, — бесстрастно отвечал он, пропустив мимо ушей последнюю фразу Божественного, — ДозирЭ крайне опасен: я видел его в схватке. Думаю, что он опасен и безоружный. Лучше всего было бы связать ему руки. Только тогда можно не беспокоиться.
«Семерик всё знает, — догадался Инфект, показывая жестом телохранителю, что принял его опасения к сведению. — Скорее всего, об этом знают и в Белой либере. Знают, хитрецы, может быть, даже больше, чем знаю я». Он вспомнил, что несколько раз получал сведения о неприятных слухах, которые бродили по Грономфе. В народе говорили, что Божественный воспылал страстью к люцее Андэль, возлюбленной одного из лучших своих воинов, и что он только и ждет случая, чтобы расправиться с беднягой. А еще что несчастная Глум, давняя и бесспорная фаворитка правителя, к которой тот вдруг охладел, так много пролила слез на алтарь безутешного горя, что даже ослепла.
— Говори же, ДозирЭ! — гневно потребовал Божественный. — Если ты виноват — умрешь, но если это гадкий навет, умрут другие — те, кто затеял всю эту мерзкую возню.
Тут мысли молодого человека стали проясняться. Сначала в черной бездне беспамятства начали появляться, словно всполохи, какие-то отрывки, будто почти утерянные картинки из сновидений, а потом он вспомнил имя «Андэль». И тогда его память как прорвало — всё происшедшее за последний день вдруг предстало перед его внутренним взором длинной цепью стремительно развивающихся роковых событий.
— Мне не о чем рассказывать, мой Бог, — устало сказал ДозирЭ. — Все, что тебе сообщили, — правда.
— Но ведь если всё это так, тебя будут жестоко пытать, а потом казнят! — изумился Алеклия. С некоторой долей сочувствия и внезапным ощущением собственной вины он разглядывал жалкое избитое существо в чужих безобразных обносках, которое всего лишь несколько дней назад было блистательным воином. — Неужели ты не хочешь покаяться в надежде облегчить свою участь? Или представить мне какие-нибудь новые факты, которые хотя бы косвенно оправдают тебя в моих глазах? Может быть, что-нибудь важное все-таки ускользнуло от моего внимания?
Подсказки Инфекта не возымели должного действия. Пленник по-прежнему проявлял удивительное равнодушие к собственной судьбе и оставался совершенно безучастным.
— Вряд ли, Великий и Всемогущий, я что-то смогу дополнить. Вели меня отправить обратно. Меня с нетерпением ожидают мои палачи, чтобы продолжить свои упражнения на «колесе правды».
— «Колесо правды»? То самое? Тебя пытали? — спросил Алеклия.
— Еще как! — отвечал ДозирЭ. — Насколько мне известно, я выдержал двадцать пять кругов, а значит, по словам знатоков, оказался лучшим среди всех тех счастливчиков, которые до сего момента успели познать удивительные возможности этого механизма.