Шестая сказка
Шрифт:
Парень же вспоминал свою матушку. Хорошо, что она ушла в Вечный Мир задолго до того, как ее сына сначала ограбили на дороге, а потом обвели вокруг пальца лживые служители Храма. Мать всегда считала его отзывчивым, смелым, умным, способным справиться с любыми трудностями. В итоге оказалось, что Мирас слабый, доверчивый и трусливый человек, еще и с чрезмерно завышенной самооценкой. Кем он счел Амаль, впервые увидев ее под расшитым покрывалом – избалованной, не достойной добрых чувств девушкой. А сам бы он вынес хотя бы день в окружении полного безразличия, разбитый параличом и без
Молодые люди бы очень удивились, узнав, каким гармоничным, витиеватым узором переплетаются их мысли, но оба предпочли держать их при себе.
Когда спустились сумерки, а в траве вдоль тропы зажглись светлячки, перед взорами молодых людей открылось бесконечное озеро. Вода в нем была настолько прозрачной, что даже издали виднелись косяки рыб и каменисто-песчаное дно. На берегу стоял шалаш. Рядом с ним – скамья, на которой сидел пожилой мужчина и чинил сеть. В его пальцах мелькал челнок, помогающий латать дыры. Под ногами мужчины резвился с привязанными к сети грузилами маленький котенок.
– Доброго вечера, уважаемый! – поприветствовал Мирас.
Мужчина с хитрым прищуром оглянулся на подошедших к нему, щелкнул пальцами, и тут же сумерки сменились ночью. Щелкнул второй раз – заалел рассвет. Третий – солнечный свет разлился вокруг, запуская слепящие зайчики по водяной ряби.
– В Вечном Мире время относительно. Вечер ли, ночь ли, утро или день – это все осталось там, за гранью. Сюда мы пронесли только привычки и собственные представления о правильном и неправильном, а также свою правду, позабыв, что правд на самом деле множество, – медленно проговорил мужчина. – Но я рад вам. Зовите меня Зебадья.
Юноша и девушка представились в ответ.
Зебадья покачал головой, многозначительно поджав рот. А потом похлопал по скамье, приглашая присесть и молча вручил по удочке.
– Зачем мне это? – фыркнула Амаль.
– Рыбу удить, – последовал короткий ответ.
– Привычки того мира? – усмехнулся Мирас.
– Почти.
Мужчина без лишних слов показал, как насадить приманку, забросить удочку, а потом продолжил своё занятие, как ни в чем не бывало.
Мирас и Амаль переглянулись, но делать было нечего. Они забросили удочки и стали ждать. Поплавки мерно покачивались на волнах. Над озерной гладью парили невиданные птицы. Облака отражались в воде. И казалось, что время замерло. Даже неуемные мысли покинули голову.
Первым клюнуло у Мираса. Он дождался, когда поплавок уйдет под воду и дернул: на крючке извивалась верткая золотистая рыбка. Мирас вытащил ее, и хотел было снять с крючка, чтобы выпустить обратно, поскольку не представлял, для чего она нужна, но Зебадья схватил добычу, мгновенно распотрошил и принялся изучать внутренности, остальное выкинув котенку у ног – парень и ахнуть не успел.
– В час смерти тебя волновали материнские надежды, – выдал мужчина, а потом прикрыл потроха ладонью и через мгновение у него между пальцев забилась абсолютно живая рыбка, которую он тут же выпустил в озеро.
Тоже самое Зебадья провернул с уловом Амаль, но девушке он поведал, что ее последние мысли были о наследии рода, которое переходит совершенно чужим
Больше никаких пояснений мужчина не дал, продолжив латать сеть. Сытый котенок свернулся в клубочек и задремал у его ног.
Мирас и Амаль переглянулись и отложили удочки в сторону. Мог ли служитель Храма ошибиться и направить их не к тому, кто может расторгнуть их брачный обет? Или это они приняли Зебадью за другого? Его способности, конечно, удивляли, но что толку – знать, что волновало тебя в том мире, даже в последние мгновения жизни, если туда уже не вернуться?
А Зебадья вдруг взмахнул сетью, та расправилась прямо до самых облаков. На миг стало страшно, что сейчас в нее попадут солнце, луна и звезды, и небосклон осиротеет, а Вечный Мир поглотит непроглядная тьма. Но когда сеть опустилась на землю, в ней перекатывалось и сияло что-то удивительно прекрасное. Зебадья бережно распутал улов, пригладил его руками, шепнул и выпустил в озеро. Тут же оно забурлило, по глади побежали буруны, и из недр поднялся круглый шар: на поверхности его росли леса, плескались океаны и моря, текли реки, вздымались горы. Он поднимался все выше и выше, пока совсем не скрылся из виду.
– Новый мир? – завороженно проронил юноша.
– Или возрожденный старый, какая разница? – усмехнулся мужчина. – А что касается вас, если Амаль – это надежда, а Мирас – наследие, есть ли повод печалиться? Что вас томило в последний час, то вы и встретили тут, – он помолчал, будто давая им время осознать сказанное. – Однако не за этими знаниями вы пришли ко мне, а я не в силах дать вам желаемое. Идите к Драконовой пещере, если пройдете ее насквозь, встретите мудрого старца, возможно, он расторгнет ваш обет.
8
Являясь новыми постояльцами Вечного Мира, ни Амаль, ни Мирас не знали, где находится Драконовая пещера. Они не догадались сразу спросить направление у
Зебадьи, а когда оглянулись, казалось бы, уйдя совсем недалеко от озера, мужчина, котенок у его ног, скамейка и хижина куда-то делись. Только бесконечное озеро так же, как и раньше, лизало берег мягкими волнами, будто ласковый зверь.
– Ненавижу Рамину! – выпалила Амаль, топнув изящной ножкой. – Из-за нее нам приходится бродить туда-сюда и искать непонятно кого!
Мирас не стал говорить девушке, что ведь она и хотела путешествовать по свету. Вместо этого парень просто взял ее за руку и потянул к себе. Амаль не ожидала, и растерявшись, оказалась вдруг очень близко. Уставилась на Мираса глазищами, в которых янтарь переливался всеми цветами, и испуганно замолчала.
– Стоит ли ненавидеть того, с кем больше никогда не встретишься? – молвил юноша. – Нам некуда спешить. Наше время уже не подойдет к концу. А твоя мачеха осталась жить в нескончаемом страхе, что о ней подумают люди, что осудят, что ты вернешься вдруг, и что ее собственная жизнь подойдет к концу однажды.