Шестьсот Шестьдесят Шестая
Шрифт:
– Кажется, я оглох, – озвучил я свои мысли относительно исчезновения звуков, за что был вознагражден скептическим взглядом Райндхарда, в котором явно читалось: «Ты идиот?» И как-то мигом вспомнилось, что его тираду о сне до ночи Кровавой Луны я все-таки слышал, а значит, вариант с потерей слуха отпадает.
– Где мы? – решил наконец-то уточнить я.
– В твоей голове, – ответил Райндхард с таким видом, словно это само собой разумелось. – Тут как-то мрачно, ты не находишь?
Я недовольно цокнул языком. Пора бы уже привыкнуть к едким замечаниям, но порой они бесили только оттого, что попадали в точку.
Тут
– В одном черном-черном городе был черный-черный берег, окруженный черными-черными скалами, в которых жил черный-черный принц с черным-черным сердцем, – таинственным шепотом возвестил Райндхард, в очередной раз прочитав мои мысли, а потом закатился задорным смехом.
– Я умер?
– Нет, – фыркнул мой собеседник. – Ты самый удачливый сукин сын из всех, кого я когда-либо видел. Тринадцать лет пытаюсь тебя угробить, и все никак. Ты живучей, чем златошкурая гидра 7 .
И тут я вспомнил черный порошок, который Райндхард развеял мне в лицо. Затем жгучее чувство, возникшее из-за перерезанных магических артерий. Оскал огромного зверя и ослепляющую боль.
– Ты пытался скормить меня… – начал возмущаться я, но запнулся, пытаясь вспомнить, что за существо на меня напало.
7
Златошкурая гидра – мифическое животное, от которого якобы появились на свет все чудовища. По легендам, обитает в глубинах Поглощающих Песков, находящихся на территории запретного парка Империи Южной Короны. Согласно преданиям, животное бессмертно, может существовать в самых неподходящих для жизни условиях. Ни одно оружие смертных не может убить златошкурую гидру, на которую охотилось не одно поколение храбрых воинов.
– Клевета! – нарочито оскорбленно отмахнулся Райндхард. – Разве я мог? – Он хмыкнул. – Это была обычная прогулка. Я думал, ты подышишь свежим воздухом, развеешься… Кто же знал, что такой заносчивый тип, как ты, не подружится с местной фауной, – продолжал нагло насмехаться мой личный кошмар. – Тебя даже на секунду нельзя одного оставить. Что вы не поделили с белингом? Корону Черной Империи? – Райндхард снова залился задорным смехом. Его явно веселила сложившаяся ситуация, и он не видел смысла этого скрывать.
Недовольно поджав губы, я с трудом сдержал рвущиеся с языка оскорбления.
– Знаешь, здесь как-то… – он брезгливо поморщился, – безвкусно. Я ожидал нечто иное от подающего надежды архитектора. Вы все, принцы, такие скучные или только бастарды?
Я угрюмо уставился на своего спутника. Казалось, все в нем источает яд.
– Зачем ты здесь? – задал я терзающий меня вопрос.
– Что значит «зачем»? – Райндхард удивленно на меня посмотрел. – Сейчас же начнется самое интересное! – Он возмущенно всплеснул руками.
Я хотел что-то возразить, но вдруг почувствовал покалывание в кончиках пальцев, которое быстро распространялось по всему телу. Недоуменно посмотрел на свои ладони, на которых плясали золотые всполохи.
Кто-то лечит мои магические артерии.
Я удивленно уставился на Райндхарда, губы которого расплылись в предвкушающей улыбке.
А вот это уже совсем нехорошо.
Только я собрался спросить, что он задумал, как вдруг на сознание обрушилась яркая вспышка боли, заставляя меня согнуться пополам и закричать.
Эйлиин
Оглушенная бешеным стуком собственного сердца, я быстро провела диагностику. Никаких отклонений. Но поток его магии пульсировал внутри, словно с чем-то боролся.
Что же такое?
Я приложила руки к грудной клетке мужчины, направляя магию к самому сердцу. Она обволокла его, защищая. Но я по-прежнему не могла понять, с чем он борется. Весь яд из организма я вытянула, все раны обработала. Все перепроверила. Чем бы это ни было, это не связано с нападением белинга.
Я начала маленькими порциями подавать магию, чтобы ему стало легче, но она разбивалась о какую-то невидимую преграду, не доходя до пункта назначения. Мне повезло, что я успела поставить защитную оболочку на сердце. Это поможет выиграть время.
Если это не связано с нападением магического животного, значит, это нечто извне. Причем нечто очень сильное. И это что-то надо пробивать изнутри.
Я кинулась к своему чемоданчику в поисках нужных приспособлений. Выложила на стол нож, бинты, красный карандаш с мягким грифелем, предназначенный для рисования на коже, и длинную иглу, выкованную в драконьем пламени. Использовать такую можно только один раз. Она применяется для переливания крови и исчезает при помощи уничтожающего слова, которое развеивает ее. Собственно, активируется так же, с помощью слова.
Карандашом начертила на груди мага ровный круг. Что было довольно трудно сделать, так как он хрипел и дергался, будто в лихорадке. Вслед за кругом изобразила пентаграмму и все необходимые защитные символы. Их было семь. Я все пересчитала, перепроверила положение линий и знаков, сама себе кивнула и выдохнула, мысленно готовясь к самому сложному.
Закатала рукав на своей правой руке. Взяла со стола нож, обработала его в специальном растворе, защищающем рану от необратимых воздействий. То есть рана затянется сама, если мне будет угрожать смерть или магическое выгорание. Но это мне и так не грозило: уже очень давно отец поставил на меня магический ограничитель, который автоматически блокирует силу, когда ее остается слишком мало, и не позволяет использовать все до капли.
Я быстро провела по руке, разрезая магическую татуировку пополам и стараясь не закричать от боли.
– Colfenta! – озвучила я слово-активатор иглы, и она тут же вспыхнула синим. После чего вытянулась, увеличиваясь в размерах, и разделилась на два острых конца, соединенных между собой трубкой.
Не медля ни секунды, я одним точным движением воткнула иглу в грудь мага, прямо в центр начерченной пентаграммы. Он издал хрипящий звук. Второй кончик иглы вошел в разрез на моей руке. Там, где сверкала магическая татуировка. Я уверенно произнесла на старом певучем наречии, которое называют мертвым языком магов: