Шевалье д'Арманталь
Шрифт:
Мы видели, как после возвращения Дюбуа из Лондона дело это было обращено в шутку и как принял регент рекомендацию короля Вильгельма. Но Дюбуа был не такой человек, чтобы сдаться при первом отказе. Место в Камбре пустовало в связи с кончиной кардинала Ла Тремуай, последовавшей во время его поездки в Рим. Камбре было одно из самых богатых архиепископств, и получить его - значило занять один из важнейших постов во французской церкви, дававший сто пятьдесят тысяч ливров годовых, а так как Дюбуа очень любил деньги и старался их раздобыть всеми способами, то трудно было сказать, что его больше соблазняло - положение приемника Фенелона или огромные доходы. Но, так или иначе, при первом удобном случае Дюбуа вновь заговорил с регентом об архиепископстве. Как и в первый раз, герцог Орлеанский попытался было обернуть все в шутку. Но тот настаивал. Регент не выносил скуки, а Дюбуа изрядно надоел ему своей настойчивостью. Поэтому герцог Орлеанский решил припереть Дюбуа к стенке, сказав, что все равно тот не найдет прелата, готового посвятить его в сан архиепископа.
– Так дело только за этим?!
– радостно воскликнул Дюбуа.
– Отлично, у меня есть подходящий человек.
– Этого не может быть!
– возразил регент, не веря, что угодничество может зайти так далеко.
– Вы сейчас сами убедитесь, - сказал Дюбуа и выбежал из кабинета.
Минут пять спустя он вернулся.
– Ну так что же?
– спросил регент.
– Я нашел нужного человека, - ответил Дюбуа.
– Кто же этот негодяй, который готов посвятить в сан такого негодяя, как ты?
– изумился регент.
– Ваш первый духовник собственной персоной, монсеньер.
– Епископ Нантский?
– Ни больше ни меньше.
– Трессан?
– Он самый.
– Не может быть!
– Глядите, вот он.
В этот момент дверь открылась, и лакей доложил о приходе епископа Нантского.
– Входите, монсеньер, входите, - сказал Дюбуа, делая несколько шагов ему навстречу.
– Его высочество только что изволил почтить нас обоих, назначив меня, как я вам говорил, архиепископом Камбре, а вам поручив посвятить меня в сан.
– Господин де Трессан, - спросил регент, - вы в самом деле согласны сделать аббата архиепископом?
– Желание вашего высочества для меня равносильно приказу, монсеньер.
– Но вы знаете, что он простой аббат и не имеет никакого сана?..
– Что ж из этого, монсеньер?
– прервал регента Дюбуа.
– Епископ вам скажет, что все эти формальности можно проделать в один день.
– История не знает такого примера!
– Нет, вы ошибаетесь: вспомните святого Амбруаза.
– Ну, дорогой аббат, - со смехом сказал герцог, - если уж святые отцы церкви с тобой заодно, мне больше нечего
возразить, и я отдаю тебя в распоряжение господина де Трессана.
– Я вам верну его с митрой и посохом, монсеньер.
– Но ведь тебе еще надо иметь степень лиценциата, - сказал регент, которого этот разговор начал забавлять.
– Ректор Орлеанского университета обещал присвоить мне эту степень.
– Но ведь тебе нужны аттестации и прочие документы?
– А на что тогда Безон?
– Свидетельство о добрых нравах?
– Мне его подпишет де Ноайль.
– Ну, в этом я сомневаюсь, аббат.
– Что ж, тогда вы сами, ваше высочество, выдадите мне это свидетельство. И я думаю, черт возьми, что подпись регента Франции будет иметь в Риме не меньший вес, чем подпись какого-то жалкого кардинала.
– Дюбуа, - сказал регент, - будь добр, отзывайся с большим уважением о высшем духовенстве.
– Да, вы правы, монсеньер, никогда не знаешь, кем ты станешь в один прекрасный день.
– Ты хочешь сказать, что станешь кардиналом? Ну уж знаешь, это слишком!
– воскликнул регент расхохотавшись.
– Поскольку вы, ваше высочество, не хотите мне дать голубое, мне придется в ожидании лучшего удовольствоваться красным.
– Он хочет большего, чем быть кардиналом!
– А почему бы мне не стать когда-нибудь папой?
– В самом деле, ведь Борджа был папой.
– Бог нам обоим ниспослал долгую жизнь, монсеньер. Вы еще увидите это и многое другое.
– Ты знаешь, черт возьми, что я презираю смерть.
– Увы, слишком.
– Так вот: из-за тебя я стану трусом - любопытства ради.
– Это было бы совсем неплохо. А для начала вам следует, монсеньер, отказаться от ваших ночных прогулок.
– А это почему?
– Прежде всего потому, что вы рискуете жизнью!
– Какое это имеет значение?
– И еще по другой причине.
– По какой же?
– Ваши ночные прогулки, - сказал Дюбуа ханжеский тоном, - не могут быть одобрены церковью.
– Ступай к черту!
– Вот видите, монсеньер, - сказал Дюбуа, поворачиваясь к де Трессану, - среди каких повес и закоренелых грешников мне приходится жить. Надеюсь, ваше преосвященство не будет ко мне чрезмерно сурово.
– Мы сделаем все, что будет в наших силах, монсеньер, - ответил де Трессан.
– Когда же состоится церемония?
– спросил Дюбуа, не желавший терять ни минуты.
– Как только у вас будут все необходимые бумаги.
– Мне нужно на это три дня.
– Значит, на четвертый день я буду к вашим услугам.
– Сегодня суббота. Итак, до среды.
– До среды, - ответил де Трессан,
– Только, аббат, я хочу заранее тебя предупредить, - сказал регент, - на церемонии посвящения тебя в сан не будет присутствовать одна довольно влиятельная особа.
– Кто посмеет так оскорбить меня?
– Я!
– Вы, монсеньер! Ошибаетесь, вы будете сидеть на своем обычном месте.
– А я тебе говорю, что не буду.
– Держу пари на тысячу луидоров, что будете!
– Даю тебе честное слово, что не буду на церемонии!
– Держу пари на две тысячи луидоров, что будете!
– Наглец!..
– Итак, до среды, господин де Трессан… А с вами, монсеньер, мы встретимся на церемонии, - сказал Дюбуа и покинул кабинет регента в отличнейшем расположении духа. Он хотел поскорее разгласить весть о своем будущем назначении.