Шейх Файез эль-Гусейн о геноциде армян: «Ислам непричастен к их деяниям!»
Шрифт:
Армяне были заключены в большую камеру тюрьмы в Диарбекире, и я время от времени их навещал. Однажды, проснувшись, я пошел к ним в камеру и увидел, что они заворачивают в свертки рис, дробленую пшеницу и деньги. Я поинтересовался, зачем это, и они сказали: «А что нам делать? Если мы не будем набирать определенное количество всего этого и не будем отдавать еженедельно курдам, то подвергнемся оскорблениям и избиениям с их стороны. Мы даем эту плату некоторым из них, чтобы они защищали нас от жестокостей своих собратьев». Я воскликнул: «Нет ни силы, ни могущества, кроме как у Аллаха!» [155] и вернулся назад, опечаленный их судьбой.
155
См. выше прим. 140.
Высылка армян на уничтожение
Это
156
См. выше прим. 63.
Таким образом, несчастной семье давали понять, что все они погибнут этой же ночью, что им надо готовиться к встрече с Господом и думать о том, что произойдет. Женщины пронзительно кричали и причитали, мужчины и женщины были печальны и подавлены, они чувствовали смерть еще до того, как она наступала в действительности. Дети то весело играли, то затихали в испуге, видя слезы в глазах родителей и не понимая их причину. Они не знали, что их ждет: через несколько часов они окажутся в земле и уйдут из жизни, не испытав ее радости.
После 8 часов подъезжали повозки и отвозили армянские семьи на пустынное место поблизости, где их убивали из ружей или резали, как овец, ножами, кинжалами, рубили топорами.
Продажа вещей армян, снятие крестов с церквей
После уничтожения армян всю мебель из их домов, постельное белье, домашнюю утварь, музыкальные инструменты, орудия труда и всевозможные принадлежности, а также товары из их магазинов и складов собирали в церквах и других больших помещениях. Власти назначали комитеты для распродажи этих вещей, которые расходились по крайне низким ценам, как продаются вещи умерших естественной смертью, с той только разницей, что вырученные деньги попадали в казну турецкого правительства, а не к наследникам погибших [157] .
157
Приступая к депортации, младотурки заверяли, что армяне «временно переселяются в другие районы» и что их имущество охраняется государством и по завершении войны будет возвращено владельцам. Чтобы ввести в заблуждение мировую общественность и самих армян, правительство в 1915 г. приняло целых три закона об оставленном армянами имуществе, согласно которым государственные чиновники должны были взять на учет, оценить имущество армян и внести его стоимость в государственную казну. На самом деле депортации всегда сопровождались грабежом имущества депортируемых. В 1927 г. новое кемалистское правительство приняло закон, запрещающий армянам, выжившим после депортации, въезд в Турцию — даже временно с целью отстаивания своих имущественных прав в судебном порядке. С тех пор турецкие власти всегда официально отказывали пережившим геноцид и их потомкам в праве вернуться на свои земли и вновь вступить во владение своим имуществом или получить соответствующую компенсацию.
Можно было увидеть, как ковер стоимостью в тридцать лир продается за пять, мужской костюм, цена которого четыре лиры, — за два меджидия [158] и так далее; так были распроданы и все остальные предметы. Особенно низко оценивались музыкальные инструменты — фортепиано и другие: их продавали за бесценок. Все деньги и драгоценности собрали комендант жандармерии Рушди-бек и вали Рашид-бек, последний взял их с собой в Астану и лично вручил Талаат-беку [159] .
158
Меджидие — турецкая золотая монета, равная 100 пиастрам, а также серебряная монета в 20 пиастров; пиастр — 1/100 турецкой лиры.
159
Говоря о бесчеловечном обращении с армянами, Ив Тернон отмечает: «Младотурки убивали ради наживы, эти убийцы были еще и воры» (Y. Ternon, ho stato criminale. I genocidi del XX secolo, Milano, 1997, с 186-187).
Однажды я пошел в церковь, чтобы посмотреть, как распоряжаются турки имуществом [убитых армян]. Лучше бы я на это не смотрел! Сердце разрывается от боли, когда видишь свадебное платье, сшитое кокетливой рукой невесты, которое досталось курду, не знающему ему цены, и представляешь себе красивую молодую женщину, выросшую среди роскоши, для которой оно предназначалось, — ее тело закопали в землю, растоптали как обломившийся молодой побег; она лишилась спутника, любимого своего сердца, она потеряла жизнь, не успев вкусить ее плодов и не получив своей доли счастья.
Глаза наполняются кровавыми слезами [160] , когда видишь, по какой ничтожной цене продается красивое кресло, в котором, возможно, сидел молодой страстный искатель истины, проводивший свое время в чтении, чтобы своим самоотверженным трудом послужить нации и ее просвещению.
Армянская нация, та смелая нация, которая поражала мир своим мужеством, решимостью, развитостью, своими обширными знаниями, которая еще вчера была самой сильной и высококультурной нацией Османской империи [161] , уничтожена, и от нее осталась только память, как будто она никогда не процветала.
160
По-арабски буквально: глаза наполняются кровью.
161
Автор еще раз обращается к теме высокой образованности и благополучия армян (см. выше, прим. 81 и пример армян из Диарбекира в прим. 131). В конце книги он скажет, что именно в этом и была главная причина геноцида: младотурки истребили армян из чисто политического расчета, потому что они были самым сильным и развитым миллетом империи (см. прим. 235 и введение).
Их ученые книги превратили в оберточную бумагу, в которую заворачивают сыр, ягоды или финики... Я слышал, что один из высокопоставленных мамуров купил тридцать томов французской литературы за 50 грошей [162] . Их школы, некогда заполненные учениками, закрыты.
Такова печальная участь, постигшая армян! И пусть это послужит предупреждением тем нациям, которые находятся в таком же положении и так же стремятся к свободе: пусть они поймут, что свобода не достигается словами, поскольку слова есть оружие слабых [163] .
162
Т.е. за 50 пиастров. Даже через многие годы после этих событий деятели культуры из числа армян и других народов (в частности отцы Мхитаристы из Венеции и Вены) спасали, выкупая, за ничтожную цену, драгоценные книги и рукописи, используемые для упаковки бакалейных товаров на базарах Анатолии. Мы уже писали во введении, что геноцид армян, приведший к уничтожению памятников истории и культуры армян на их исторической территории, стал огромной потерей для всей мировой культуры. Геноцид вырвал с корнем, попрал трехтысячелетнюю культуру Армении.
163
См. прим. 139.
Я видел собственными глазами, как снимали кресты с устремленных в небо колоколен величественных церквей, которые теперь используются как склады и рынки для хранения и продажи вещей убитых.
Разнообразные способы уничтожения
Способы уничтожения были разные. Один офицер сказал мне, что в вилайете Битлис власти собирали армян в амбары с соломой, поджигали и закрывали за ними дверь, чтобы люди в амбаре задохнулись в дыму. Он говорил, что иногда в один амбар загоняли несколько сотен людей. Применялись и другие способы убийства. Офицер рассказал мне, к моей глубокой скорби, об одной невесте: обнимая жениха, она зашла в амбар, чтобы там, не дрогнув, встретить смерть.
В Муше армян тоже убивали в сенных амбарах, но большей частью их расстреливали или резали ножами. Правительство нанимало мясников и платило им по одной османской лире в день.
Мне рассказал врач по имени Азиз-бек, что когда он был в казе Марзифун [164] , в вилайете Сивас, он услышал о том, что большую группу армян отправляют на казнь. Он пошел к каймакаму и сказал ему: «Вы знаете, я врач, а между врачами и мясниками нет разницы, поскольку врачи часто заняты тем, что режут человеческие тела. В это время обязанности мясников такие же, как у нас, — резать человеческие тела, и поэтому я прошу вас разрешить мне посмотреть на эту хирургическую операцию своими глазами».
164
Марзифун. По-видимому — Merzifon, центр казы в санджаке Амасия вилайета Сивас.