Шейх Файез эль-Гусейн о геноциде армян: «Ислам непричастен к их деяниям!»
Шрифт:
Этот араб рассказал мне еще об одной женщине: у нее был грудной ребенок, и она просила еду у прохожих на улицах эль-Дейра, но никто ей не помог, потому что все очень боялись навлечь на себя немилость властей. На третий день, не найдя никакой еды, она оставила младенца на базаре в эль-Дейре и утопилась в Евфрате. Так армянки проявляют силу духа, чувство собственного достоинства и мужество, какими обладают не многие мужчины.
Служанки в Диарбекире
Вы не найдете в Диарбекире ни одного дома, где не было бы в услужении от одной до пяти молодых армянок. Даже у самых бедных лавочников есть по одной служанке. А ведь эти девушки, когда были живы их родители, возможно, не удостоили бы и словом хозяев, которым они теперь вынуждены служить, чтобы сохранить себе жизнь!
Установлено, что таких женщин и девушек в городе более 5000, и большинство из них из Эрзерума, Харпута и других вилайетов [195] .
Разговор Шахин-бека с молодой армянкой
Шахин-бек, военнослужащий из Диарбекира, который находился в тюремном заключении вместе с нами, сказал мне, что когда он был на службе, к нему доставили группу армян, мужчин и женщин, которых ему было приказано убить, потому что он был солдатом.
195
Многочисленны свидетельства путешественников, которые, посещая деревни Анатолии, встречали живущих в местных семьях женщин, чьи родители, по их словам, были армянами. Некоторые женщины также говорили, что прежде они были христианками, но выросли в турецких или курдских семьях и теперь считают их своими семьями. Большей частью
Он рассказывал: «Когда мы были в пути, я заметил знакомую армянскую девушку. Она была очень красива. Я позвал ее по имени и сказал: "Иди сюда, я спасу тебя, и ты выйдешь замуж за молодого человека из твоего края, за турка или курда!" Она отказалась и сказала:
"Если хочешь сделать для меня доброе дело, я тебя кое о чем попрошу".
Я сказал, что окажу ей любую услугу, и она сказала: "У меня есть младший брат, он тоже здесь, среди этих людей. Я прошу тебя убить его раньше, чем меня, чтобы я, умирая, не беспокоилась о нем зная, что с ним произошло". Она показала мне своего брата, и я подозвал его. Когда он подошел, девушка обратилась к нему: "Брат мой, прощай! Я целую тебя в последний раз, но мы встретимся, если будет на то воля Божия, в другом мире. Высшая справедливость скоро отплатит за нас нашим преследователям". Они поцеловались, и мальчик предоставил себя в мое распоряжение.
Я должен был исполнить волю его сестры, поэтому нанес ему один удар топором, разрубив череп так, что мозг разлетелся в разные стороны, и он упал мертвым. Девушка сказала: "Я благодарю тебя от всего сердца и прошу еще об одной услуге: закончи доброе дело, которое ты начал, убей и меня!" Заслонив черные глаза рукой, она продолжала: "Ударь меня, как ты ударил моего брата. Не причиняй мне лишних страданий!" Я ударил ее топором, сразу убив, и до сего дня скорблю о ее красоте и молодости, о ее удивительном мужестве».
Фотографии убитых армян, лежащих на дороге в тюрбанах, сделанные для отправки в Стамбул
Турецкое правительство полагало, что в европейских странах узнают об уничтожении армян и опубликуют эти сведения, возбудив тем самым общественное мнение против турок.
Поэтому, когда жандармы убили нескольких армянских мужчин, на убитых надели одежду курдов, их головы завернули в тюрбаны, чтобы они были похожи на курдов, и привели курдских женщин — плакальщиц, чтобы они плакали и причитали над ними [196] , говоря, что армяне убили их мужчин [197] .
196
Это арабский (и общий ближневосточный) обычай обрядового плача и причитания над умершими.
197
В большинстве случаев, чтобы трупы не могли быть идентифицированы как армянские, использовался другой прием. Свидетели сообщали о том, что в Евфрате плавают трупы, у которых отрезаны детородные органы, чтобы скрыть, что эти люди не проходили обряда обрезания и были христианами.
На это место привели фотографа, нанятого по этому случаю, который сфотографировал мертвые тела и плачущих женщин.
Это было сделано, чтобы в будущем можно было убедить Европу в том, что армяне сами нападали на курдов и убивали их [198] , после чего курдские племена поднялись против них из мести, а турецкое правительство здесь ни при чем [199] .
Но все это не удалось удержать в секрете от разумных людей: правда о переодевании трупов стала известна и распространилась в Диарбекире, когда люди увидели мертвых армян, переодетых в курдов.
198
Уже упоминаемый нами Пьетро Кучукян, побывавший в Ване в 1990-е гг., рассказывает: «В саду напротив музея в Ване есть барельеф из черного камня, изображающий бога Халди; в глубине сада к его ограде прислонены два армянских хачкара... На первом этаже — доисторические находки, предметы из государства Урарту, изделия из обожженной глины. На верхнем этаже — работы турецких и курдских ремесленников и, к моему большому удивлению, отдельная секция, посвященная геноциду. Это вызвало во мне любопытство, интерес, и я, полный надежды увидеть признание и раскаяние, отправился на последний этаж. Это была скромная выставка, в витринах — книги турецких авторов, фотографии и заметки в печати о раскопках, фотографии скелетов и, под стеклом, кости мужчин и женщин. Фотографировать запрещено. Я окаменел перед стендом, на котором было написано о том, как и где были найдены тела людей, убитых нанесением резаных ран или ударов тупыми предметами: мужчин с турецкими чертами лица и телосложением и "арменоидных" женщин. Семнадцать черепов для доказательства "геноцида" турок со стороны армян. Инфантильная попытка переписать историю, продиктованная чувством вины, терзающим разум. По залу туда-сюда ходит сторож. И меня снова начал одолевать страх, который, как мне казалось, я уже превозмог» (см. P. Kuciukian, Lе terre di Nairi. Viaggio in Arтеniа, Milano, 1994, с. 125).
199
При заранее организованном геноциде его отрицание всегда является частью плана, предусматривающего его осуществление. Ив Тернон в книге Преступное государство. Геноциды XX века пишет: «Геноцид армян был подготовлен во лжи и во лжи задуман. Государство младотурок предоставило своим последователям оружие, которое позволило обеспечить им защиту и превратить правду в ложь. Истребление армян было запланировано так, чтобы обвиняемая сторона могла воззвать к законности или отстоять свою невиновность... Депортация давала двойное преимущество: позволяла вырвать дерево с корнями и прикрыть его останки видимостью законности» (Y. Ternon, Lo stato criminale. I genocidi del XX secolo, указ. соч., с. 180-183). Затем Тернон напоминает о том, что политика отрицания со стороны турецкого правительства опирается на три аргумента: переложение ответственности (армяне якобы потеряли доверие турок), отрицание намеренности геноцида (признание депортации и избиения армян, но не планирования геноцида) и фальсификация цифр (сильное преуменьшение числа армян, живших, согласно статистике, на территории Османской империи).
[Армянки принимают ислам]
Когда правительство начало истреблять армян, некоторые армянские женщины пришли к муфтию в Диарбекире и к кади-эль-Шариаа и заявили о своем желании принять ислам. Власти приняли их обращение, и они вышли замуж за турок или курдов в Диарбекире.
Разговор муфтия и вали
Но через некоторое время правительство стало арестовывать и этих женщин. Тогда муфтий и кади пришли к вали и сказали, что эти женщины больше не армянки, поскольку они стали мусульманками, а Шариат не позволяет убивать мусульманских женщин [200] . На это вали ответил: «Эти женщины — змеи, которые рано или поздно станут нас кусать. Не препятствуйте в этом деле правительству: политика вне религии, и правительство знает, что делает!». Муфтий и кади ушли ни с чем, а женщин отправили на смерть.
200
Бывали случаи, когда исламские деятели проявляли еще большую смелость, откровенно критикуя действия правительства. Например, в обвинительном акте процесса над младотурками от 1919 г. есть эпизод, похожий на тот, о котором рассказывает здесь автор. Но в обоих случаях вмешательство религиозных лидеров оказалось бесполезным. «Мусульманское население соседнего Кастамону весьма отрицательно восприняло весть о депортации армян. Делегация во главе с местным муфтием и с представителями из знати заявила губернатору Решит-паше следующее: "До нас дошли слухи о том, что в соседних вилайетах всех армян поголовно истребляют. Мы не хотим этого у нас. Боимся гнева Господа. Страной управляют словами, а не насилием. Просим Вас, избавьте наш вилайет от этого греха". Они разошлись лишь после того, как губернатор заверил их, что ничего подобного он не допустит у себя в вилайете».
После смещения вали с должности в Диарбекире — по причине, как говорили, злоупотреблений в связи с распродажей вещей, остававшихся в домах и магазинах армян, — вышло распоряжение о том, что обращение любого человека, который захочет стать мусульманином, будь то мужчина или женщина, будет принято. Многие из оставшихся армян обоих полов поспешили перейти в ислам в надежде спасти свои жизни, но по прошествии некоторого времени их депортировали, как и всех остальных, и мусульманство их не спасло.
Немцы и армяне
Каждый раз, как только разговор заходил об армянах, я осуждал турок за их действия. Но однажды, когда мы обсуждали этот вопрос и я высказал свое мнение, один молодой турок, фанатичный националист [201] , мамур из Диарбекира, заявил: «Турки не заслуживают такого порицания, потому что немцы первыми начали обходиться таким образом с подвластными им поляками [202] . И немцы вынудили турок выбрать этот курс, сказав, что если вы не станете убивать армян, договоренности между нами заключены не будут. Поэтому у Турции не было выбора». Так сказал этот турок, слово в слово [203] .
201
Скорее всего, член или приверженец партии «Единение и прогресс».
202
Автор ссылается на события, произошедшие в Польше во время прусского и австрийского господства и в начале Первой мировой войны.
203
Мы уже говорили, что истреблением армян в Зейтуне и Урфе (см. прим. 72 и 88) руководил немецкий офицер Эберхард Вольфскел (Eberhard Wolffskeel von Reichenberg). Вопросу причастности немецкого правительства к этому преступлению В. Дадрян посвятил целую книгу (см.: V N. Dadrian, German Responsibility in the Armenian Genocide. A review of the historical evidence of German complicity, Watertown, MA, 1996) и еще XVI главу своей известной Истории геноцида армян. В ней он заканчивает свой анализ следующими словами: «То, что следует из этих свидетельств и фрагментарных доказательств, есть центральный аспект причастности немцев — так сказать, вовлечения определенного количества немецких гражданских и военных служащих в акцию, которая ставила своей целью поощрять турок и помогать им в совершении данного злодеяния» (V Dadrian, History of the Armenian Genocide, Oxford, 1995, с 329). Некоторые современные историки считают эту позицию необоснованной. В частности Хильмар Каизер, недавно издавший письма Эберхарда Вольфскела (Eberhard Count Wolffskeel Von Reichenberg, Zeitoun, Mousa Dagh, Ourfa: Letters on the Armenian Genocide, ed. Hilmar Kaiser, Princeton, 2001, 2nd ed., 2004), показал, что у высшего немецкого командования не было единого мнения относительно депортации и истребления армян. Однако большинство свидетелей того времени считало, что немцы имеют прямое отношение к депортации. Отец Жак Реторэ в своей книге не раз говорит о том, что немцы были не просто молчаливыми и равнодушными свидетелями, а активными участниками и даже инициаторами плана истребления. Например, в одном месте он пишет, что «некоторые жители Эрзерума, которых выслали в Месопотамию, рассказали, что германский консул в Эрзеруме обычно сопровождал жандармов, когда те арестовывали армян», а в другом месте утверждает: «Идея об истреблении армян принадлежала немецким хозяевам Энвер-паши», и еще: «По мнению некоторых свидетелей, немцы больше всех точили зубы фанатиков для войны против христиан (...). В декабре 1914 г. один германский консул, проезжая через Джезире, говорил каймакамам: "Ваши христиане — друзья Франции и ее союзников; они предатели, которых вам следует истреблять" (...) Немецко-турецкий маршал Лиман фон Сандерс-паша в начале войны открыто проявил свое отношение к христианам. Однажды, находясь в знаменитом кафе Токатян в Константинополе при многочисленной компании, он сказал: "Если бы это зависело от меня, я бы приказал истребить всех христиан — ведь они предатели османского правительства"». Немецкий офицер Армин Вегнер записал в дневнике 15 октября 1916 г.: «Ближе к вечеру я сел с одним священником, отцом Арсланом Дадшадом, у входа в его палатку и попросил его рассказать о перенесенных страданиях, о восьмистах семьях, вместе с которыми он был депортирован, о тысячах людей, похороненных им в пустыне, среди которых было 23 священника и один епископ. Их глаза кричат мне: "Ты немец и союзник турок... Значит, правда, что и вы этого хотели! " Я опускаю взгляд. Как мне ответить на их обвинения? Священник вынимает из кармана маленькое распятие, завернутое в тряпку, и благоговейно целует его, и я не могу удержаться, чтобы тоже не поднести к губам этот крест, ставший свидетелем такой боли и стольких человеческих страданий».
В этом я убедился, когда вспомнил слова другого турка, сидевшего вместе со мной в заключении в тюрьме Алея [204] в Ливанских горах по обвинению в переписке с Абдул-Керимом эль-Халилом [205] . Он говорил следующее: будучи проездом в Дамаске, он посетил там немецкого вице-консула, который конфиденциально сообщил, что Оппенхайм [206] прибыл с особым поручением, чтобы подстрекнуть Джемаль-пашу возбудить вражду и посеять рознь между двумя нациями Османской империи, из чего немцы могут извлечь выгоду и воспользоваться поддержкой арабов в будущем, если между ними и турками возникнут разногласия [207] . И это случилось незадолго до казни Абдул-Керима эль-Халила.
204
См. выше прим. 25.
205
Абдул-Керим эль-Халил — один из лидеров арабского движения за независимость. Далее наш автор упоминает о нем в списке повешенных турками арабов в Дамаске в мае 1915 г. (см. далее прим. 231).
206
Вероятнее всего, Файез Эль-Гусейн в действительности имел в виду германского посла в Турции Г.Ф. фон Вангенхайма (Н. F. von Wangenheim) или же его заместителя Г. Гогенлогэ (G. Hohenlohe). Именно такие грубые ошибки и исключают возможность фальсификации текста спецслужбами (см. ч. II, 3).
207
Мы не располагаем сведениями, подтверждающими подобные суждения; однако весьма вероятно, что немцы разработали альтернативные планы для сохранения своего влияния в этом районе в случае конфликта с турками и намеревались использовать для этого Джемаль-пашу, который был полным хозяином Сирии, Ливана и Палестины и в тот момент был в ссоре с партией и младотурецким правительством в Стамбуле. Джемаль действительно разрабатывал запасной план для сохранения и расширения своей власти. Разные документы из «Форин Офис» Пентагона, заметки в Министерствах иностранных дел России и Франции, переписка между дашнакским деятелем из России Акопом Завриевым и армянским дипломатом из Египта Богосом Нубаром свидетельствуют о том, что в декабре 1915 г. Джемаль-паша тайно вступил в переговоры с Антантой (об этом мы уже писали в книге Крик с Арарата, указ. соч., прим. 52, с. 48; см. также R. Kevorkian, «Ahmed Dj'emal pacha et le sort des d'eport'es arm'eniens de Syrie-Palestine», опубликовано в Интернете). Джемаль был готов напасть на Константинополь и помочь Антанте низвергнуть младотурецкий режим. В обмен на это он хотел получить власть над «султанатом Ближнего Востока», в состав которого должны были войти Сирия, Ливан, Палестина, Армения, Месопотамия, Аравия, Киликия и Курдистан. Джемаль брал на себя обязательство спасти от смерти оставшихся в лагерях Хамы, Хомса и Дамаска армян (ок. 150 000 человек), переселив их в Ливан и Палестину, и объявить Армению автономной провинцией своего султаната; поэтому, стараниями Завриева и армянских влиятельных кругов в России, Российское Министерство иностранных дел предложило этот проект союзникам по Антанте — Франции и Англии. Такой план был несовместим с англо-французскими планами (Sykes-Picot) о разделе Ближнего Востока. «Малоазиатский султанат» Джемаля помешал бы осуществлению экономических замыслов Франции и Англии относительно этих же территорий. Кроме того, если бы Джемаль-паша взял Константинополь, османская столица могла бы в конце концов попасть в руки России, чего больше всего опасались ее союзники по Антанте: так, проект был отклонен, что и определило судьбу тысяч невинных людей.