Широкое течение
Шрифт:
рович, молча сел на свое место в углу и закурил.
Антон наскоро выбрал пластинку и завел патефон.
Комната огласилась праздничными звуками марша.
Сквозь осенние тучи прорвался луч заходящего солнца,
копьем вонзился в окно.
Володя Безводов позвонил начальнику цеха, известил
его, что все в сборе, потом встал, откинул со лба чуб и
сказал Антону:
— Карнилин, кончай музыку.
Антон оторвал от пластинки иглу, осторожно прикрыл
патефон,
— Вот что я вам скажу, товарищи бригадиры, — за¬
говорил Безводов. — Перед кузницей, а значит, и перед
нами, встала важнейшая задача. Решить ее можно толь-
ко общими усилиями, когда мы сомкнемся локоть к лок¬
тю... — Володя помолчал, хитро прищурился и сказал: —
Тут уж, друзья мои, не до ссор и распрей — надо крепко
держаться друг друга, а славу будем делить потом: кто
сколько ее заработал, тому столько и достанется.
Антон и Олег Дарьин невольно переглянулись. Володя
намекал на их ссору.
Ссора эта произошла несколько дней назад.
Со'ревнуясь с Фомой Прохоровичем Полутениным и
Антоном, самыми сильными кузнецами, Олег задался
целью во что бы то ни стало отвоевать первенство. Есть
люди, которые идут к своей цели честно, открыто и пря¬
мо, а есть и другие: те подбираются к первенству осто¬
рожно, с оглядкой, обходя острые углы, опасные места,
кому надо —• угодливо улыбаясь и кланяясь и хамски по¬
пирая того, кто в данный момент не нужен; и если взгля¬
нуть на след такого человека, то след этот напомнит хит¬
рые лисьи петли на чистом снегу; или, подобно лошади,
закусившей удила, рискованно мчаться, не разбирая до¬
роги, по рытвинам и ухабам; жажда власти, славы или
выгоды как бы ослепляет их, заставляет забыть о со¬
вести, о чести и человеческой гордости; они томимы од¬
ним желанием — выделить себя из остальных.
Таким был и Олег Дарьин. Перекрыть Антона не со¬
ставляло для него большой сложности: Карнилин —
штамповщик молодой, малоопытный и тягаться ему с
Дарьиным рано, не под силу. Но превзойти Фому Прохо¬
ровича, с его устоявшимся опытом, выверенными време¬
нем приемами, с его неиссякаемой, нестареющей энергией
и духом, было не так-то просто.
Началась ожесточенная гонка. Олег работал, как одер¬
жимый. Стоило ему подняться немного вверх, как старый
кузнец, как бы дразня Дарьина, взлетал еще выше и оста¬
влял его позади. С огромными усилиями удавалось Дарь¬
ину вскарабкаться еще на одну ступеньку, а на другой
день Фома Прохорович снова опережал
решил испытать его до конца...
Так продолжалось недели две. И Олег не стерпел.
Сдерживая клокотавшую ярость, он подлетел к Фоме
Прохоровичу и, не видя стоявшего рядом с ним Антона,
прокричал отрывисто:
— Что вам надо? Слава у вас есть, почет есть! Поче¬
му ходу не даете? У вас хребет трещит, вам отдыхать
надо, на пенсию пора! А вы дорогу заслоняете... Боитесь
славу другим уступить?!
Фома Прохорович отшатнулся, побледнел.
— Ах ты, поганец!.. — прошептал он, болезненно мор¬
щась как от пощечины. — Да как же ты смеешь говорить
мне такое?!. — Взглянул на свои руки, на клещи, промол¬
вил глухо: — Уйди! Уйди от греха подальше!..
Антон схватил Олега за грудь.
— Я тебе за такие слова, знаешь, что сделаю?!.—
прошептал он ему в лицо; — Убить могу!.. — Он с силой
толкнул Олега от себя.
Тот ударился боком о станину, взглянул на Антона,
резко повернулся и скрылся за молотом.
Точно больно ушибленный словами Олега, Фома Про¬
хорович растерянно мигал, папироска в пальцах дрожала.
— Двадцать пять лет работаю — ни от кого худого
слова не слышал. Сыновья не говорили. А этот... Целый
год учил его...
Фома Прохорович будто сразу постарел, сгорбился,
ушел домой молчаливый и обиженный.
...Придя в цех, Леонид Гордеевич долгое время гля¬
дел на молодых рабочих недоверчиво, снисходительно:
шумят на своих собраниях, думают о гулянках, о неве¬
стах, о футболе — какая уж там забота о цехе,, о плане!
Но впоследствии он понял, что глубоко заблуждался, и
был рад этому заблуждению. Оказывается, они замеча¬
тельные работники, беспокойные, отзывчивые, с ними
можно смело начинать большие дела.
И сейчас, широко растворив дверь, Костромин вошел
в комнату комсомольского бюро в халате нараспашку,
без фуражки; волосы пышно и красиво взбиты: он был,
как всегда, возбужденный, захватывающе стремитель¬
ный, горячий; заметив дочь, он улыбнулся уголками губ,
присел на краешек табуретки возле Сидора Лозы — тот
поспешно встал, освобождая ему место. Но сидеть Лео¬
нид Гордеевич не стал, а, подхватив слова Безводова,за¬
говорил просто, немного просяще, и эта закрадываю¬
щаяся в сердце нотка особенно трогала комсомольцев.
— Литейным нашего завода уже присвоено почет¬
ное звание передовых цехов. Очередь теперь за нами,