Широкое течение
Шрифт:
толчками гнало его вверх, к лицу, к вискам; она неза¬
метно прислонила руку к щеке и, точно обжегшись, от¬
дернула. Сейчас с нее спросят отчет о жизни. Она с ли¬
хорадочной поспешностью мысленно пробегала свой не¬
длинный жизненный путь — и негде было задержаться,
ей не о чем было сказать людям с гордостью, как будто
она совсем и не жила. Но работа в кузнице и то, что
она сидит вот среди комсомольцев, — не является ли это
самой
Люся недоумевала: вопрос с бригадирами был решен,
а никто из них не уходил, и отец еще сидел, точно ждал
чего-то. Он явно стеснял ее.
Леонид Гордеевич с удовлетворением отметил, что
дочь сильно волнуется и это волнение преображает ее,
делает строже, суровее, и был доволен происходившей
в ней переменой. Один он знает, с каким трудом доста¬
лась ей эта перемена...
Теперь этот прием в комсомол как бы проведет ясную
черту между ее прошлой жизнью и будущей, заставит
еще глубже задуматься над своей судьбой.
Люся посмотрела на отца долгим и умоляющим
взглядом — просила его уйти.
Костромин вышел, уводя за собой бригадиров, и в
комнате стало просторнее, тише и даже уютнее. Фомэ
Прохорович, облокотившись на колени, курил, выпуская
дым в приотворенную дверь. Люся вздохнула с облегче¬
нием и, подняв глаза, встретилась с Антоном, которого
недавно избрали в члены бюро; в его прямом, внима¬
тельном взгляде Люся уловила что-то подстерегающее,
обвинительное.
— Пусть она расскажет о себе, — предложил Сидор
Лоза и почему-то вынул из кармана блокнот и положил
на колени.
— Стоит ли? — возразила Таня. — Ведь мы ее все
знаем.
— Ты знаешь, а я не знаю, — невозмутимо ответил
Лоза. — И потом так положено: вступаешь в комсомол —
рассказывай автобиографию. Это традиция...
Люся встала, тряхнула локонами, облизала пересох¬
шие губы и проговорила, нервно теребя в пальцах оторо¬
ченный кружевами платочек.
— Ну, училась в десятилетке, окончила... потом вот...
поступила на завод контролером... — Она замолчала,
опустив голову, — ей стыдно было признаться, что ее
не приняли в институт; но скрывать что-либо от товари¬
щей она считала малодушием и, решительно вскинув го¬
лову, произнесла: — Осенью хотела поступить в инсти¬
тут, но не сдала...
— Понятно, — глубокомысленно сказал Сидор Ло¬
за.— Значит, не сдала и на этом поставила крест? Так?..
— Не поставила, — быстро ответила Люся. — Учить¬
ся я буду.
— Есть еще
— У меня есть, — сказал Дарьин, поворачиваясь к
Люсе. — Почему ты раньше не вступала в комсомол?
Ведь в школе, где ты училась, была, наверно, комсо¬
мольская организация?
Плечи девушки сжались: вот он, коварный вопрос,
которого она ждала и боялась. Она не знала, что отве¬
тить. На помощь ей, как ни странно, пришел Антон
Карнилин.
— Я думаю, вопрос этот не по существу, — сказал
он негромко. — Это все равно, что спросить человека,
почему он родился в тот день, в который родился, а не
раньше. Не вступила, значит не была подготовлена...
— Или комсомольская организация была слабая,
плохо поставлена воспитательная работа с молодежью, -а-
поддержал его Антипов.
Но Люся прервала их, твердо заявив:
— Нет, комсомольская организация в нашей школе
была сильная, хорошая. Но я думала обойтись без ком¬
сомола; мне казалось, что, вступив в комсомол, я возь¬
му на себя обязательства, которые свяжут мою свобо-
ду... И я жила так, как мне хотелось... И мне казалось,
что живу я по-настоящему, весело, интересно... Но, ока¬
зывается, жизнь-то, настоящая, большая, проходила ми¬
мо меня, и я в ней не участвовала. Я это поняла, когда
пришла сюда, в кузницу. Я верю, что комсомол даст
мне многое... даст силу и волю для жизни, для борьбы...
Но и я... — Люся выпрямилась, прижала руки к груди
и посмотрела в окно. — Я сейчас иду в комсомол с пол¬
ным сознанием... — Вздохнула и прибавила шопотом: —
Пожалуйста, верьте мне, товарищи. — И чуть было не
расплакалась от стеснения: собиралась сказать спокойно,
а вышло по-девичьи путано, слишком взволнованно,
пальцы ее еще усиленнее затеребили платочек.
Наступила пауза, и явственнее послышался . гул мо¬
лотов в кузнице; от этого гула колебалось здание и в
раме тонко-тонко дребезжало стекло.
Олег Дарьин не мог отделаться от чувства недоволь¬
ства и раздражения; он придирчиво допрашивал Люсю:
читает ли она газеты, следит ли за мировыми события¬
ми. как она относится к войне в Корее, кто ее подруж¬
ки, не дает ли она поблажек кузнецам во время рабо¬
ты, то есть взыскательна ли. Его поддерживал Сидор
Лоза.
И до сих пор молчавший Фома Прохорович, не вы¬
держав. прикрикнул на них:
— Да замолчите вы со своими вопросами! Вот при¬