Шизофрения. Том 1
Шрифт:
– И где же Ваша достославная коммуна? – не выходя за рамки тональности разговора, продолжил Сергей.
– Вон в том углу, пойдёмте Вас провожу.
– Можно даже сказать «тебя», если никто не против.
– Ты всегда обращаешься к воображаемому большинству? По мнению некоторых психологов, это говорит о неуверенности в себе и вследствие этого – неосознанной попытке апеллировать к мнению толпы, – оценивающе взглянув не него, серьёзно отметила Аня.
– Как-то не обращал на это внимание, но уж коли в тебе проснулся профессиональный интерес, то непременно буду теперь следить за этим, – чуть иронично, чтобы всё-таки не обидеть слишком явным презрением к способностям
– А ты, однако, прозорливый. Честно говоря, не ожидала.
– Интересный комплимент: чего здесь больше – похвалы или оскорбления? Это тоже профессиональный приём?
– Нет, это от души. Вот, друзья, знакомьтесь, с виду интересная неглупая личность по имени Сергей. Подцепила не где-нибудь, а на концерте классической музыки, куда он, похоже, не шутя, пришел её послушать. Странновато для типа, носящего часы, на которые можно купить свой личный симфонический оркестр, вот я, признаться, и соблазнилась. Но вы ведь меня простите – как всегда, а? – с этими словами она нацепила на лицо улыбку искренне кающегося ребёнка, которую все без исключения женщины почему-то считают непобедимым орудием в борьбе против мужского гнева.
Мужчин, впрочем, было всего трое, остальные, человек пять-шесть, были девушки неопределённого в границах от двадцати до тридцати возраста, но по какой-то причине пошленькая гримаса Анюты сошла на ура, ему протянули руки, представляясь, и девушки тоже как по команде последовательно назвали себя. Сергей знал свою слабость плохо запоминать имена и поэтому затвердил в памяти лишь наименование соседа слева, а справа неожиданно громко для её худой конституции шлёпнулась, по-видимому, сегодняшняя хозяйка вечера.
Совершенно непонятно было, о чём говорить дальше, и вообще главенствует ли здесь какая-нибудь общая беседа или все болтают себе парочками, но приучивший, а со временем и привыкший чувствовать себя уверенно и комфортно почти в любой ситуации, Сергей предоставил новым знакомым прелесть испытать полагающееся случаю смущение, а сам демонстративно обратил взор на интерьер заведения, который, правда, уже успел до этого поверхностно изучить. Здесь были фотографии, книги на полках, пара репродукций с акварелей на какую-то морскую тематику в духе первых детских несмелых опытов Айвазовского, и всё было вроде очень даже стильно, но, как это часто бывает в претендующих на интеллектуальный досуг московских заведениях, не носило отпечатка единой атмосферы, установленной каким-то общим императивом. Это было похоже на качественную антикварную лавку, где мебель, гобелены и всяческая утварь расставлены со вкусом, но всё же слишком очевидно напиханы в небольшое по площади помещение с целью прежде всего демонстрации и продажи, а не ради создания уюта или какого-нибудь замысловатого фэн-шуй. Владелец кафе, по-видимому, вдохновлялся в маленьких питерских несетевых кофейнях и ресторанчиках, задавшись целью воссоздать в сытой, вечно спешащей столице особый невский антураж, забывая, что место делают прежде всего люди, его посещающие, а в этом отношении хотя и малость двинутая на собственной «культурности» молодёжь северной столицы могла дать хорошую фору собратьям-москвитянам.
Москва чурается утончённости, предпочитая быть предельно утилитарной, потому что служит, прежде всего, местом приземлённого зарабатывания денег или, в крайнем случае, воплощения юношеских мечтаний об известности и славе, и в этом непрекращающемся вихре событий полагает справедливо неуместным тратить драгоценное время на пустое бесцельное созерцание, находя его, по меньшей мере, недостойным претендующего на звание хозяина жизни. Классический
Безусловно, и в столице не перевелись ещё интеллектуалы-студенты, гуляющие по интересным выставкам и вообще проводящие время не только в погоне за успехом, но все они легко помещаются в один-единственный кинотеатр на Покровке и, выйдя из него, тут же бесследно растворяются в десятимиллионной толпе. Сергей откровенно не понимал, для чего Москва пытается натянуть на себя маску провинциально тихой венской булочной, когда этот порт пяти несуществующих морей несёт в себе мощнейшую энергетику большого города: злого, циничного и безжалостного, десятилетиями кующего из мягкотелых романтиков железных волей покорителей всего, что только ни попадается им на пути.
– Опять ты о чём-то задумался, – вывела его Аня из некоторого оцепенения, – раз ты так блестяще догадался о моём поприще, расскажи, чем сам занимаешься?
– Руковожу одной из папиных контор: утверждаю, так сказать, преемственность поколений, – коротко ответил он.
– И как, нравится? – подруга, видимо, решила не отставать от него сегодня весь вечер, тем более что остальные оживлённо болтали о чём-то между собой, как будто и забыв о них.
– Жаловаться не приходится: почти что гибкий график, деньги, уважение, почёт, что там ещё…
– Похвально, но я спросила – нравится ли. Или ты способен мерить только деньгами?
– Верно подмечено, – оживился Сергей, – я ведь и правда смотрю на всё с точки зрения объективных факторов: работа даёт мне деньги – хорошо, машина с водителем комфорт – тоже неплохо, красивая девушка – сексуальное удовлетворение. Но вот нужно ли мне всё это – я как будто и перестал размышлять. Ты, похоже, неплохой психолог, схватываешь на лету. На что ещё можешь открыть глаза? – почти всерьёз, хотя и улыбаясь, поинтересовался Сергей.
– Хватит с тебя на сегодня и этого. Мне тоже, бывает, хочется абстрагироваться от работы. А то, что я так лихо догадалась, так это не обманывайся: болезнь поколения, мы разучились желать чего-то сами, существуя в мире навязанных образов.
– Тебе, прости за нескромность, сколько лет, девочка – для эдакой-то жизненной мудрости?
– Хамите, парниша.
– Да уж больно интересно.
– То есть в твоём понимании это оправдание?
– А в твоём разве нет?
– Да, смотрю, тебе палец в рот не клади, – засмеялась Аня, – следовало бы поиздеваться над тобой и лукаво спросить, сколько дашь. Хотя, такой как ты, пожалуй, и вправду ляпнет, что думает: тогда придётся обижаться, потом мириться, а если ты, зараза, не подыграешь, то и вообще тебя отставить. Как-то хлопотно, ты не думаешь?
– Всецело поддерживаю данную точку зрения, – нарочито вычурно ответил ей Сергей.
– Двадцать четыре. Хочешь, познакомлю тебя подробнее с остальными?
– Нет, мне и так неплохо. Успеется: я так понимаю, ваша секта собирается регулярно. Мне двадцать восемь, – предварил он вопрос.
– А смотришься так прямо мальчиком. Здоровый образ жизни?
– Я бы сказал – нездоровая тяга к жизни.
– Неплохо скаламбурил, мне кажется.
– Согласен. Хотя девушка, способная произнести это слово вслух, по нынешним временам ещё больший каламбур.