Шизофрения
Шрифт:
— О кей, — кивнул американец и поднялся. — Чтобы вам не было скучно, пока я буду готовить напиток, послушайте музыку, — предложил он и, не дожидаясь согласия, нажал клавишу плоского проигрывателя, прикрепленного к стене, одарил ее долгим задумчивым взглядом и вышел на кухню.
«Видимо, сеанс гипноза не удался, — подумала Александра. — Теперь хочет ввести меня в транс музыкой. Как у него все продумано! Музыка, напитки, полумрак», — она хмыкнула, но потом все же решила оставаться серьезной.
— Ну, что ж — в транс, так в транс, — вполголоса сказала она себе, подложила поудобнее подушки под спину, привалилась к стене, прикрыла глаза и прислушалась. Вокруг разливались звуки незнакомой музыки, в которой не было привычной гармонии. Звуки то нарастали, то затихали, раскачивая комнату как лодку, брошенную в море без паруса и весел. Показалось, что она слышит неясные, едва различимые голоса, которые плавали вокруг, слегка покачиваясь на невидимых волнах, и окутывали голову. Нет. Скорее, она сама плавала среди них, силясь понять, что же нашептывает пространство, но когда она приближалась к одному из голосов настолько близко, что казалось могла расслышать сказанное, голос затихал, давая возможность быть услышанным другим — тем, от которых она отдалилась. Странная игра забавляла своей загадочной бессмысленностью…
Музыка вдруг стихла, как вода, впитавшаяся в песок, от которой остается только влажный след. Она открыла глаза и встретилась с взглядом Питера, который неподвижно стоял напротив, держа на вытянутых руках поднос с прозрачным чайником и двумя чашками.
— Мне понравилась музыка, — сказала она и улыбнулась.
— Как бы вы назвали ее? — спросил он, ставя поднос на небольшой круглый столик.
— Зарождение Вселенной, — не задумываясь, ответила Александра, сама не понимая, почему ей в голову пришли именно эти слова.
Питер застыл, склонившись над столиком, будто в почтительном поклоне, а потом поднял глаза и тихо произнес:
— Не могу поверить, что это вы…
«В глазах „Зеленого поля“» распустились яркие цветы благоговения! — составила она в голове пышную восточную фразу, наблюдая за странной реакцией хозяина. — Но что означают его слова? Что он имеет в виду? Или я ослышалась? Надо бы проверить».
— Да, предполагаю, что я, это именно я! — сказала она решительно.
Питер опустился на подушки и неторопливо наполнил чашки рубиновой жидкостью.
— Мне правда понравилась музыка, — еще раз повторила она. — Там все время звучало какое-то неизвестное мне слово?
— Абраксас, — сказал Питер.
— Да-да, похоже на «абраксас», — подтвердила она. — Слово имеет какой-то тайный смысл? — поднесла чашку к губам и отпила глоток каркадэ.
— Это имя гностического солнечного божества, которое на греческом составлено таким образом, чтобы числовые значения букв давали в сумме 365.
— Количество дней в году?
— Да. Это часть солнечного мифа, — показалось, неохотно сказал американец и опустил глаза, словно сомневаясь, стоит ли об этом говорить дальше.
— Не хотите объяснять? — прервала Александра затянувшуюся паузу.
— Любите тайны? — уклонился он от ответа.
«Глупый вопрос! — снисходительно подумала она. — Наивный, как и большинство мужчин, Питер не понимает, что тайны женщины предпочитают даже… хорошим французским духам».
— Обожаю! — воскликнула она совершенно искренне. — Скажу вам по секрету, — наклонилась вперед и перешла на доверительный тон, — я профессиональная собирательница всего тайного и скрытого. Все собранное нанизываю на нитку, а потом решаю — годятся ли эти бусы для того, чтобы повесить на шею для всеобщего обозрения, или их придется всю жизнь хранить в шкатулке под замком.
«Неудачный образ», — подумала она, потому что словосочетание «шкатулка под замком» вызвало неприятные ассоциации.
— Главное, чтобы нитка была прочная, — усмехнулся Питер.
— Я бережно отношусь к дорогим мне вещам, — сказала Александра, которая не привыкла проигрывать словесные дуэли.
— Что ж… — американец помедлил, потом устроился поудобнее, видимо, готовясь к долгому рассказу.
— Известно, что во всех древних этнических культах и в средиземноморье, и у майя, и я недавно прочитал в одной книге — у вас в России тоже, солнце всегда было великим богом. Да и разве могло быть иначе? Ведь солнце — великий животворящий источник света и тепла. И ни у кого из древних даже сомнения не возникало по этому поводу. Но потом — по мере укрепления христианства в головах людей словно что-то перевернулось или сломалось. Естественная связь с окружающим миром стала называться язычеством, а все учения, основанные на этой связи — ересью. Появились немыслимые фантазии, в которых солнцу в лучшем случае не уделялось внимание, а в худшем его чуть ли не отождествили с дьяволом. Вот вы сейчас смотрите на меня с удивлением. Тогда я спрошу, к примеру, как вы относитесь к числу 666?
— Никак не отношусь, — Александра пожала плечами, — потому что это — бытовые предрассудки, выросшие из религиозных. Три шестерки — так называемое «число Зверя» из Книги Откровения, если мне не изменяет память.
— А откуда на самом деле появилось это число, знаете?
Александра помотала головой.
— Это сумма чисел в солнечном магическом квадрате.
Она вопросительно взглянула на него.
— Солнечный магический квадрат — это квадрат, разделенный на 36 клеток, в каждую из которых вписаны числа от 1 до 36 таким образом, что сумма чисел в любой строчке по горизонтали, вертикали или диагонали, составляет «солнечное число» 111.
— И причем здесь 666?
— Как причем? — воскликнул Питер. — Я же сказал, что сумма всех чисел в квадрате составляет 666. Это — гематрия.
— Геометрия? — на всякий случай переспросила она.
— Гематрия, — повторил Питер. — Хотя действительно слово произошло от греческого «геометрия». Но гематрия — это сакральная мудрость, символический буквенно-числовой язык, который изучали не только в древности, но до пятнадцатого века даже — в Оксфорде!
— Что же тогда означает число 666?
— Это числовое значение имени Духа Солнца, а 111 — имени Разума Солнца.
— Числовое значение имени? Не совсем понимаю, — сказала она.
— О-о! Это так просто! Возьмите, к примеру, число 888.
— Насколько я помню, его связывают с именем Иисуса.
— А почему, помните?
— Нет.
— Греческое написание имени Иисуса дает в сумме 888. Двадцать четыре буквы греческого алфавита имели числовые значения. Более того, в алфавите было три дополнительных значка — дигамма, коппа и сампи, которые использовались только для обозначения чисел — 6, 90 и 900. Впрочем, и еврейские и арабские буквы и ваши русские церковные славянские буквы тоже имеют числовые значения.