Школа богатырей. Возвращение Полуночи
Шрифт:
Харитон осторожно приблизил новый фрагмент к головоломке, связи зашевелились и потянулись к местам, которые наметились вроде бы сами собой. На самом деле это самые логичные и рациональные связи. Но не всегда правильные.
Щёлк. Щёлк. Щёлк.
Это звук в обычном его понимании, но Харитон нуждался в этой визуализации, как слабый человек. Эти щелчки означают разные варианты расположения элементов. Они ускоряются, сливаются в гул.
В груди, которой здесь не было, ширился восторг. С новым элементом головоломка, нет,
Щёлк-щёлк-щёлк.
Мельтешение цвета и формы прекратилось. Харитон почувствовал удовлетворение. А потом он двинулся наверх. Не быстро. Осторожно. Не спеша.
И чем выше поднимался, тем больший ужас его охватывал. Это началось с лёгкого беспокойства, вылилось в стойкое ощущение беды. Когда же проскочил палаты ума, ужас заполнил все его существо.
Вий, казавшийся страшным и непобедимым, отскочил куда-то на обочину, на задворки волнения. Вместо него вплыло нечто огромное, ярко алое, шевелящееся. Эта глыба готова была разрастись и раздавить под собой всю… Русь?! Мир?! Вселенную?!
Если выскочить из глубин палат разума резко, можно навсегда остаться пускающим слюни дурачком, размазав свой разум тонким слоем, как масло в бутерброде.
– Недавно его дочь сделала это и осталась цела… – напоследок шепнул невидимый голос.
Эта мысль вонзилась в ум, словно стрела, и засела, как заноза. Он ухватился за неё, трусливо убегая от волны обжигающего ужаса.
– А-а-ап! А-а-х-х-а-п!
Он вынырнул, словно из настоящего омута, дыхание никак не восстанавливалось. Он хватал воздух распахнутым ртом. По телу бегали огненные жуки – так бывает, когда отсидишь ногу.
Дикий ужас померк и ослаб. Мир показался обыденным и скучным. Жаль, что ему остались считанные годы…
Харитон содрогнулся всем телом и волевым усилием взял себя в руки.
– Считанные годы, – проговорил он. – Это если станем сидеть, сложа руки. Но мы не станем.
Все ещё дрожа, он выпрямился и приложил палец к уху. Зрачки его дрогнули и поменяли размер.
– Листок! Бросай все… следуй в Моховые болота… Книгу Полуночи снова украли…
Арка 1 – Деревня на краю леса
Сказ 1 – Торжественная церемония отбытия
– Это самое страшное испытание, которое со мной случалось, – подумал Любимка.
Так скверно не ощущал себя даже когда остался один на один с одержимым Вием в его иллюзорном мире.
Во рту пересохло, руки-ноги превратились в неподъёмные колоды, которые ещё и противно подрагивали. Желудок возился внутри живота, словно решал, через какой выход вытолкнуть завтрак.
– И зачем я его вообще ел! – в сердцах бросил тягатель.
Он находился за кулисами сцены, наспех сколоченной Борей и Долей – плотниками школы богатырей. На сцене в нарядном кафтане и с походными гуслями в руках стоял Матфей.
Трень! Брень! – самозабвенно теребил он струны.
Из-за соседних кулис вышел высокий тощий парень, похожий на гигантского кузнечика. Он встал рядом с гусляром и заголосил:
– Завелось в дальнем лесу запредельном чудище! Чудище – страшилище!
Любимка вытянул шею. Тульский тягатель словно бы и не волновался вовсе, шпарил как по написанному. Вот бы мне так.
– Слишком рано вступил, – зашептала за его спиной девушка-менестрель Пелагея. – Матфей не успел доиграть тему благополучия Руси…
– Глупо ожидать, что обыкновенные тягатели все сделают, как положено, – невозмутимо отозвалась Варвара. – Погляди на Любима. Да он перед перводемоном так не трясся.
Любимка обернулся и расплылся в широкой улыбке – зрите, какой я невозмутимый. Зубы тут же свело, улыбка превратилась в оскал.
Девушки переглянулись и хихикнули. У отрока потеплело на душе. Нет в мире более несхожих девиц. Варвара вся из себя безупречная, выверенная. Платье с множеством завязочек, и каждая пара затянута аккуратным узелком-бантиком. Темно-рыжие волосы собраны в две аккуратные косицы, под мышкой неизменная стопка книг.
Пелагея, наоборот, небрежная да разудалая, что не делает её менее красивой. Прямые длинные волосы ничто не удерживает, длинное платье пёстрое и весёлое, за спиной небольшие гусли и сума.
Одно объединяет двух девиц. Когда они смотрят на Любимово юное, почти детское лицо, на золотые волосы и синие, как небо, глаза, взоры их делаются одинаково встревоженными и нежными. Только Варвара эти чувства прячет за показной хмуростью, а Пелагея за бесшабашной весёлостью.
– Нда, пожалуй, Шестерён ещё неплох, – кивнула Пелагея и вновь уставилась на сцену.
– Чудище! Спасите! Помогите! Чудище!
Из соседних кулис звонким голосом кричала Сойка – синеволосая девица. Она очень натурально изобразила устрашённый чудищем простой люд. Впечатление смазал громкий хохот, который, впрочем, девица попыталась приглушить, зажав себе рот. Вышло так, словно чудище придушило кого-то из мирных жителей.
– Клац-клац-клац!
А это уже болотник Болтя – тоже тягатель из Белой Роси. Он напоминал огромную лягуху с щучьими зубами. И больше всего на свете эта лягуха любит ими клацать.
Вжух! Ветер рванул золотистые волосы Любима. На сцену выскочил Неждан – маленький и шустрый тмутараканский тягатель.
– Я побегу на быстрых ногах и все разведаю, – заявил он громко. – Ведь я из княжества Тмутаракань. Там живут самые быстрые люди! Мы – быстрее ветра!
Картинно задирая ноги и выбрасывая перед собой согнутые в локтях руки, он побежал за противоположные кулисы.
– Не туда убежал! – обречённо констатировала Пелагея. – Запредельный лес с нашей стороны. И чудище у нас здесь!