Школа министров
Шрифт:
...Он сидел с полузакрытыми глазами, переполненный горечью. Думал и думал. И задал себе прямой вопрос: чем я жил последние месяцы? Чем? В памяти остался след от бесконечных заседаний, телефонных звонков, встреч с руководителями предприятий. Личное, бытовое словно бы прошло поверх сознания. Бывали с Кирой на каких-то банкетах, кого-то принимали, слушали какую-то оперу в Большом театре, было еще что-то очень нужное, но прочно забытое. Значит, не так уж и нужное тебе. Может быть, нужное Кире?
События выстроились в узкий пучок; и тот
Если не так давно всем казалось, что перевод объединения «Самородок» на выпуск новой продукции займет не меньше двух лет, то Алтунин, призвав на помощь опытнейших экономистов, работников научно-исследовательских институтов, пришел к заключению: достаточно и восьми месяцев. Жесткий срок. Но по-другому нельзя. Он знал, что нельзя, и поражался благодушию тех, кто должен форсировать перестройку. Даже умнейший Лядов относился к этому с прохладцей: почему именно восемь месяцев? Зачем?
– Не воображайте, будто от одного или даже двух ваших объединений может зависеть судьба освоения Сибири, — говорил он Сергею. — Сибирь осваивалась и будет осваиваться планомерно, без скачков.
– А мне кажется, скачок подготовлен. Он вот-вот совершится! Неужели не ясно? Назовите его, как хотите: скачок, сдвиг, но я его чувствую...
– Таких, как вы, Сергей Павлович, принято называть «тяжелыми новаторами», — отшучивался Лядов. — Простите, но я пока не вижу никакого скачка...
Что бы там ни говорил Геннадий Александрович, Сергей полагался на свое ощущение времени и нарастающих событий. Не пройдет и года, как посыплются массовые заявки на их продукцию в «северном» исполнении. А «Самородок» в самом начале пути...
Подумал о министре и пожалел его: нелегко далась ему реализация генеральной схемы. Инсульт! Говорят, отнялась нога. Надеяться на скорую поправку не приходится. Всем распоряжается Лядов.
Замков утвержден и выехал к месту новой работы. Мухина перебросили на Дальний Восток - дали заводик помельче. И Алтунин ничего не мог поделать.
Вот и вся она, твоя власть... Хорошего работника не отстоял. Устроил Лядову несколько истерик - и смирился.
Правда, навязать себе в заместители Скатерщикова все-таки не позволил. Даже сейчас, обладая всей полнотой власти, Геннадий Александрович отступил. Что за этим кроется? Лядов просто так не отступит. Опять какой-то тактический шаг?
Может быть, все дело в том, что у Скатерщикова не ладится с переводом объединения на новую продукцию? Из восьми намеченных Алтуниным месяцев три уже прошли, а в «Самородке» еще не приступили к реконструкции.
Теперь вот Сергей решил разобраться, что у них там происходит. Почему медлит Скатерщиков? Почему продолжает гнать старую продукцию, перевыполняя план?
«Тяжелый новатор...» - хорошо сказано. Ты и есть, Алтунин, «тяжелый новатор». Поглядеть бы на «легкого» новатора. А есть такие?.. Все новаторы тяжелые, как гири.
ИмПолыхнуло яркой синевой сибирское небо, качнулся в глазах горизонт - и Сергей очутился среди знакомых лиственниц и пихт. Вот она, та самая лиственница, возле которой в лютый мороз поджидал он когда то Киру. Стоит старушка и будет стоять еще лет триста... А вот и знакомая, милая сердцу заводская проходная... Ничего здесь за два года не изменилось. Теплый, прогретый воздух волнами накатывается из тайги. Там - исхоженные тропы, заветные охотничьи места, говорливые ручейки и быстрые реки, по которым, бывало, отправлялись на байдарках.
Но от самого-то Алтунина все это ушло. Ушло и никогда не вернется.
Вчерашнего кузнеца Алтунина еще на аэродроме встретили чуть ли не хлебом-солью. Высокое начальство! Начальство положено встречать с помпой.
– Сперва ко мне домой, на сидячий а-ля фуршет с поросенком и кофием. Кроме поросенка, найдется еще кое-что, — сказал Скатерщиков.
– Спасибо, Петр Федорович, за приглашение, но сейчас хотелось бы заняться делом.
Скатерщиков набычился.
– Как знаешь. В наше время, конечно, трудно удивить едой. Бальзак говорил, что великие люди всегда были воздержанными в еде, хотя сам любил эту работу... Давай тогда на байдарках махнем. Как аргонавты в старину...
– Я бы и рад, да некогда. Еще нужно товарища Замкова проведать. Лев Толстой считал, что на пустой желудок легче управлять своей душой и телом. А мне душа сегодня потребуется.
– Скажи, за каким чертом Лядов посадил Замкова на объединение? Он же верхогляд, болтун...
– У него оперативное мышление.
Скатерщиков изумленно округлил глаза.
– Оперативное мышление?! Да вы что там все?..
– Ну, ну, полегче. Начальству виднее. Лядов знает, как расставлять кадры.
– Ну, если виднее, то молчу. Мне-то что? А тебе пророчу кучу неприятностей из-за этого оператора-мыслителя.
– Стерплю. Чего не стерпишь ради карьеры!..
Ему хотелось пройтись по цехам, постоять в кузнечном возле уникального гидропресса, может быть, даже прислониться к этой махине щекой, потрогать. Но оказался в кабинете Скатерщикова. В окружении инженеров.
Здесь был и Карзанов. Приезду Алтунина он обрадовался. Хотя восторгов не было, как всегда, чувства свои выражал скупо. Был все такой же сухопарый, спортивный, с острым, выпяченным вперед подбородком и глубоко запавшими сердитыми глазами. Сосредоточенное выражение словно бы навсегда застыло на его лице.
– Надеюсь, вы, Андрей Дмитриевич, прониклись идеей зонирования? — спросил Сергей, почти убежденный в положительном ответе. — Вам всегда был люб размах. Вот теперь и представляется возможность размахнуться по-настоящему.
– Идея любопытная, — сказал главный инженер уклончиво и почему-то отвел взгляд.
Нет, не проникся... А жаль.
– Я летел сюда и прикидывал, — продолжал Алтунин, — уложимся в восемь месяцев или нет? Решил поглядеть, как тут у вас. Вы должны быть в авангарде.