Школа над морем

Донченко Олесь Васильевич

Когда Олег дошел в своем рассказе до того места; как выдуманный им хлопец увидел на чердаке трех незнакомцев и высокое белое привидение, Омелько громко захохотал.

– Ты чего смеешься?
– удивился Олег. ­ Не веришь?

Нагорный ничего не ответил и, продолжая смеяться, сорвался с места и побежал в класс. Ничего не понимая, изумленный Олег Башмачный молча смотрел ему вслед.

Данилыч на другой же день рассказал Василию Васильевичу про открытое окно и отдал ему найденный нож.

– Это школяры, Василий Васильевич, лазили, не иначе, как школяры.

– Хорошо,

Данилыч, ответил директор, допустим, что это и в самом деле наши школьники. Но что им было нужно в школе, в пустой школе, да еще поздним вечером? У них, наверное, был какой-нибудь план, и притом заметьте, Данилыч, план, обдуманный заранее. Из чего это видно? А из того, что окно было открыто, наверное, еще днем. Открыть-то его можно только изнутри, из школы.

Но как ни хмурил Данилыч брови, ответить на вопрос, что делали ребята так поздно в школе, он, конечно, не мог. И в самом деле, что им там было нужно?

Сейчас же после большой перемены в шестом классе начался урок украинского языка. Усаживаясь за стол, Василий Васильевич спросил между прочим:

– А что, ребята, никто из вас вчера ничего не терял?

Оказалось, что вещей потеряно очень много. Больше всего было потеряно карандашей и ручек, а Люда Скворцова потеряла даже пенал.

– Ох, и неряхи же!
– покачал головой Василий Васильевич.
– И всё то вы торопитесь, всё спешите! А кто из вас потерял нож?

Минуту, стояло молчание, а потом из-за парты поднялся Омелько Нагорный:

– Василий Васильевич, это я нож потерял. Черненький, и ручка костяная. А вот где потерял, я и не знаю.

– Твой?

Василий Васильевич показал ножик.

– Мой, мой!
– обрадовался Нагорный.

– А может, ты скажешь мне тогда, зачем ты лазил вчера вечером в школу через окошко?

Услышав этот вопрос, Олег Башмачный вздрогнул, как ужаленный. Ведь это же он, а не Омелько, а он, Олег, пробрался в школу этой дорогой. В чем же дело? Откуда эта ошибка? Это, верно, кто-то увидел Олега, когда он лез в окно, и не узнал его. И Олега приняли за Нагорного.

– Ну, Нагорный, - настаивал Василий Васильевич.
– расскажи честно, в чем дело.

Олег посмотрел на Омелька – и окаменел от удивления. Нагорный стоял, наклонив голову, с растерянным и смущенным видом, как будто его поймали с поличным.

– Уж не связана ли твои вечерняя прогулка со статьей о гипнотизме?
– спросил Василий Васильевич.

Нагорный кивнул головой.

– Так и было, - тихо сказал он. – Тогда я, верно, и ножик свой потерял.

– Хорошо, об этом мы поговорим после. А сейчас давайте начинать урок.

Сашко упорно продолжал свои занятия физкультурой. Якорь деда Савелия здорово пригодился ему. Каждое утро, схватив якорь обеими руками, Сашко поднимал его с пола. Сначала он не мог проделать это больше восьми раз. Но мускулы развивались с каждым днем, и сейчас мальчик мог поднимать якорь уже пятнадцать раз подряд. Вначале Сашко начал заниматься физкультурой исключительно с одной только целью: победить Олега Башмачного и уложить его на обе лопатки. Но теперь эта задача отходила все дальше и дальше. Сашко так привык к ежедневным упражнениям, что без физкультуры ему уже чего-то

недоставало. Он стал чувствовать себя бодрым и сильным. Как часто раньше ощущал он усталость после длинного дня: в школе, после часов, проведенных за приготовлением уроков! Теперь этого больше не бывало. И то, что он выйдет победителем из поединка даже с таким противником, как Олег Башмачный, для него уже не представляло никаких сомнений. Глядя на ежедневные упражнения своего брата, не смеялся больше и Ивасик. Он тоже «физкультурничал», переворачивая в комнате столы и стулья.

Вскоре после приезда Марины Чайки пришел домой и старший ее сын, пограничник Лаврентий. У него был трехдневный отпуск. Теперь в хате Чаек каждый день гремела гармонь, и каждый день приходили рыбаки послушать музыку и рассказы веселого краснофлотца.

Утром Сашко делал свои упражнения под заливчатые звуки гармошки. Лаврентий пощупал мускулы младшего брата и остался доволен.

– Будешь краснофлотцем!
– коротко констатировал он.

Для Сашка это была лучшая похвала.

Василий Васильевич недаром спросил Омелька Нагорного о его научной статье. Директор школы и руководитель класса ни за что не упустит случая, чтобы проверить на деле все «тайны», упомянутые в статье.

А дело было так. Омелько убедил Яшу Дерезу и Степу Музыченко устроить сеанс гипнотизма.

Самое главное было - это убедить Дерезу. Но, когда Омелько показал ему книжку «Гипнотизм», Яша тоже решил присутствовать на этом необычайном сеансе. Правда, делал он это с тайною мыслью посмеяться над Нагорным, Хоть и есть, говорят, такая наука, да уж не Нагорному загипнотизировать кого бы то ни было.

Участвовать в сеансе Омелько пригласил также Дмитра Озеркова, пылкого любителя театральных зрелищ и участника школьного драмкружка. Озерков охотно согласился. Больше того: он был даже согласен и на то, чтобы его загипнотизировали. Нагорный приказал ему захватить с собой белую простыню.

– Без этого реквизита и не приходи, - заявил «гипнотизер», - а то ничего не выйдет.

И, когда вечером ребята, все четверо, собрались в школьном саду, в руках у члена драмкружка белела простыня.

– Молодец!
– похвалил старательного Дмитра Нагорный. – Только не ты будешь сегодня режиссером, а я.

Место для сеанса было выбрано необычайно удачное: школьный чердак. Чудесное место! Тихое, спокойное и, главное, таинственное. Без таинственности здесь ничего не сделаешь, такое уж это дело - гипнотизм.

Само собой понятно, что выбор этого места целиком принадлежал Омельку Нагорному, Ребята не спорили, и только один Дереза попробовал протестовать, но Омелько быстро убедил его, заявив, что в другом месте сила гипнотизера может и не проявиться и тогда он, Омелько, снимает с себя всякую ответственность за неудачу сеанса.

В школу проникли через открытое окно. Вход очень неудобный, но – зато более или менее «таинственный». Надо сказать, что эта «таинственность» вообще не волновала только одного Яшу Дерезу. Как и полагается изобретателям мысль у него была трезвой и ясной. Он давно уже понял, что не тайна движет мотором и что машины не сделаешь без знания, без книжки, без работы.