Школа над морем
Шрифт:
– Так какие, ты говоришь? Ги – гусячья шея? В какой же класс ты хочешь поступать?
Ивасик немножко подумал, посмотрел на брата и серьезно ответил:
– Да в какой запишете, только чтобы вместе с Сашком.
Задребезжал звонок. Ребята веселой толпой окружили нового «школяра».
– Вот что, Ивась, - сказала Евгения Самойловна, - давай уговоримся – ты подрастешь, и мы тебя тогда примем в школу. Ну, скажем, через год или два. Согласен?
Ивасик подумал и в конце концов согласился.
Настал наконец день, когда литературный журнал шестого класса «Рассвет» вышел из печати. Это был журнал большого формата, каким и следовало быть настоящему серьезному журналу. Искристое море синело на его обложке, а на первом плане которой весело смеялись лица двух пионеров.Уже при одном взгляде на такую обложку каждый читатель должен был непременно сказать: «Вот это да!» Но главное было, конечно, содержание. И содержание «Рассвета» нисколько не уступало обложке. Оно было таким же ярким и таким же сочным. После передовой под названием «От редакции», передовой, в которой было приветствие читателям новорожденного журнала, на второй странице красовались стихи Сашка Чайки «Встреча с моей матерью». Стихи понравились всем.
Как-то в класс вбежал возбужденный Степа Музыченко.
– Ребята! Вышел «Широкий путь»!
– крикнул он.
Больше всех взволновало это известие Сашка. Как-никак, а редактор «Рассвета» - это он. Сашко не выдержал и на большой перемене побежал к Чабанчуку.
Тот с торжественным видом показал альманах. Это была толстая тетрадка, и материала в ней было, наверное, втрое больше, чем в «Рассвете». Одних рассказов в нем было не меньше десятка, не говоря уже о стихах.
– Ну, как?
– самоуверенно усмехнулся Чабанчук.
– Шах и мат вашему журнальчику. Куда вам! Тут и сравнивать нельзя.
– Сравнивать и в самом деле нельзя, - спокойно сказал Сашко.
Чабанчук насторожился.
– А что? Я ж говорю.
– Так и я ж говорю, - так же спокойно продолжал Сашко - не альманах, а общая тетрадь.
– Почему?
– вспыхнул Чабанчук. – Докажи.
– Очень просто! Оформить вы его не сумели, вот что. Видели, какая обложка на. «Рассвете»? Какие рисунки в тексте? А у вас? Картиночки мелкие, плохие рисунки, недотепные.
– Ха-ха-ха!
– засмеялся Чабанчук. – Картинки! Ха-ха-ха! Ты, голубчик, забываешь, что это альманах седьмого класса. Ты понимаешь – седьмого! Нам не нужно картинок. Это только шестиклассникам может быть интересно. А нам важней всего содержание. Да, да – содержание...
Чабанчук понемногу терял всю свою самоуверенность. Сашко увидел, как захлопал он глазами под стеклами очков. Наверное, он и не думал получить замечание от какого-то презренного шестиклассника.
– Содержание... Посмотрим и содержание, сказал Сашко, хотя и внешность важна. Приятно взять в руки красивую книгу. А содержание... Стой, что это за стихи!
И Сашко прочел вслух:
Шумит синее море
Шумит и шумит,
Будто у него горе,
Будто оно не спит.
– Это такие стихи в Вашем альманахе? Такие стихи?
– вырвалось у Сашка.
– Стихи? Ну и что же? Хорошие стихи, - Неуверенно сказал Чабанчук.
– Это хорошие стихи? Да тут же и размера нет и все это больше на прозу похоже, чем на стихи. А это «горе» и совсем уж ни к чему, только для рифмы.
Чабанчук все еще пытался защищаться:
– Не смеши меня, Чайка, а альманах давай назад. Я не допущу, чтобы произведения семиклассников обсуждались какими-то бездарными критиками. Конечно, я не говорю о присутствующих, но тебе тоже надо знать, что в морском шуме нет никакого размера. Значит, и стихи про море автор обязан писать без размера.
– А мне кажется, что автор обязан писать хорошие стихи!
– спокойно ответил Сашко.
– Если так, нам с тобой и говорить не о чем.
И, вырвав «Широкий путь», Чабанчук повернулся к Чайке спиною.
Это было, конечно, не доказательство, и скоро вся школа узнала, что альманах седьмого класса и по виду и по содержанию вышел слабее «Рассвета». Не было в альманахе ни хороших стихов, ни прекрасных воспоминаний Евгении Самойловны, ни статьи Василия Васильевича о планетах, ни фантастического романа Яши Дерезы. А все это было в «Рассвете».
И все были с этим согласны. Взяв в руки аккуратно переписанный на машинке журнал, пионервожатый сказал:
– Вот это понимаю! И в руках приятно держать! И напрасно Чабанчук носится со своим альманахом, как баба с печерицей.
Пионервожатый был прав. Но нужно сказать, что если бы не он, «Рассвет» выглядел бы куда хуже. Двенадцать рисунков сделал пионервожатый для журнала. Прекрасные рисунки в красках, иллюстрировавшие стихи и роман Яши Дерезы, и статью Василия Васильевича.
Даже Олег Башмачный, и тот радовался победе своих товарищей. Впрочем, очень уж долго радоваться у Олега не было времени. Человеку; у которого мысли заняты более важным, некогда думать о каких-то журналах. Олег теперь уже знал, какое привидение видел, он на школьном чердаке. Слухи о «сеансе» прошли по всему классу, и ребята вдоволь посмеялись над Нагорным. И только Олег злился. Если бы не Омелько со своими глупыми выдумками, наверное клад был бы уже в руках Олега. Какая обида! Теперь снова, значит, лезь на чердак; снова волнуйся, снова жди и надейся. Надеяться это еще хорошо, но гораздо хуже, если за надеждой придет горькое разочарование. Но этого, конечно, не может случиться. Клад на чердаке и, наверное, припрятан неплохо, а когда знаешь, где искать, дело можно сделать вдвое скорее и легче.
Впрочем, «сеанс гипнотизма» имел и свою хорошую сторону. Теперь уже можно сказать с уверенностью, что четырехпалого и зеленоглазого незнакомца на чердаке нет и что Олегу нечего бояться этой встречи. Если бы на чердаке кто-нибудь был, ребята уж наверное увидели бы его в тот вечер. Но пока Олегу что-то не везет. Он уже частенько проклинает тот час, когда нашел это несчастное письмо. Не было бы письма, не было бы и этих тревог, разочарований. Впрочем, все это только мимолетные колебания. Кто сказал, что сокровища сами даются в руки? Взять для примера хотя бы любимую книгу Олега «Остров сокровищ»! Стивенсона. И сразу станет ясно, что за трудное дело поиски кладов и сокровищ.
И Олег решил не отступать. С рвением он принялся за приготовления к новой экспедиции на школьный чердак. Теперь уж никакие Омельки Нагорные, никакие дурацкие привидения не станут у него на дороге.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ, в которой рассказывается, как крепнет дружба Сашка с Галиной и как Омелько Нагорный смотрит в подзорную трубу
– Галина! Подожди, Галина!
Пионервожатый Максим проводит рукой по низко остриженным волосам. Спокойно светятся в глазах золотые искорки. Минуту он молчит и смотрит на девочку, словно решает, с чего начать разговор.