Шлепок гнева
Шрифт:
«Слабость».
— Сволочь!! — выдохнула Старри, получившая проклятие прямо в приоткрытый рот, — Фво… лофь…
— А как с тобой иначе? — грустно спросил я её, продолжая проклинать раз за разом, — В лицо ударю — не простишь. В живот пну — не простишь. За хвост дёрну — совсем не простишь.
— Я… ф-фебя… и фак… — Эмму жутко вело,
— Нет, так ты просто побесишься, как обычно, и все. Извини, Эмма, убивать начальство не в моем стиле. Вон, видишь, уже бегут санитары. С носилочками.
— Вфы…
—
— Не-на…ви…фу…
— Знаю… — грустно сказал я, наблюдая, как Эмму сноровисто пакуют на носилки, аккуратно укладывая крылья с хвостом, — Все знают.
Слабость — это благословение для разумного. Если ты слабак, то тебе по пути со всеми другими слабаками, к какой бы расе или виду они бы не принадлежали. Вместе вы можете всё. Сильные же всегда одиноки. У них есть сила, когти, магия, божественная мощь, еще какая-нибудь ерунда, которой они обзавелись еще тысячи лет назад и которой хватало по сей день. Мы, слабаки… нам всегда недостаточно. Мы выточим из чугуна полый шар, засыпем порохом и бросим его с тлеющей тряпкой в красиво скачущего сильного рыцаря. А еще через триста лет мы изобретем ядерную бомбу.
Поэтому да, я — слабак, и я звучу гордо!
— Только привяжите её покрепче, пожалуйста! — трусливым голосом прошу я уносящих наше полудемоническое сокровище санитаров.
Лицемерие? Это тоже оружие!
— Хотя нет, я с вами! «Слабость», «слабость», «слабость»…
Это была стратегическая ошибка, потому что, проникнув на территорию госпиталя на верхних этажах здания, я не получил зарядки своего нового Кровавика, упустив, к тому же, стопроцентную возможность пополнить его у снабженцев — меня поймала Ульяна.
— Конрад! — радостная гоблинша напала с объятиями наголо на мою ногу, — Тебя Оргар вызывает! Как… ффууу! Всю ночь с гоблиншей жмыхался, гад!
— Ну вот еще громче заори… — проворчал я, тряся ногой, — Слезь уже, народ смотрит. Тоже мне, унюхала.
— Ладно-ладно! Но тебе срочно к шефу! Немедленно, он сказал!
— Иду…
Награда нашла героя. Старри долечивается? Будь добр разгрести хотя бы часть её завалов, раз уж справился раньше. Не волнуйся, твою подопечную проводят назад. Что-то надо домашним передать? А то, Конрад, ты сегодня задержишься…
— Да, надо! Телефон секретариата Старри! — рявкнул я обозленно на самого хитрожопого из минотавров города, — У меня соседка пропала, её ищут!
— Кто ищет? — удивленно моргнул Оргар Волл-третий, — Весь криминал по тебе тут же оказывается у меня на столе с высшим грифом срочности!
— Там нет криминала, она просто ушла из дому… — проворчал я, отворачиваясь от начальника.
— Так кто ищет, Конрад?! — эта корова мужского пола еще и последовательна, — Кто её может искать, если ты заявку не кидал, а сам здесь сидишь?
— Рэтчеды.
— … ты самый хитрожопый из всех вампиров…
Вот и поговорили.
Припершись
Отчетливый хрюк зависти, изданный Алисой, был мной неумно (а может и наоборот) дополнен смертельно опасным аргументом «вспомни, какой-ты была человеком». С одной стороны, это прогнало надоеду, а с другой — меня начала терзать проснувшаяся хвостатая, которой внезапно до зарезу стало интересно, чего там у Тарасовой было в прошлом. Выкрутился, поведав Мыши страшную тайну о том, кем Алиса была в прошлой жизни, от чего та и унеслась, тряся своими сиськами, мучить вопросами уже нашу рыжулю.
Вот так Шеггарду Скорчвуду и предоставилась возможность присесть мне на уши.
— Конрад, — пробасил он, встав в дверном проеме невыспавшейся статуей.
— Если хочешь мне двинуть, то подожди, пока допью кофе, — сухо бросил я.
— Я хочу извиниться.
— Извиниться, Шегги, можно, если ты забыл вынести мусор, — вздохнул я, — или разбил бутылку вина. А если ты полжизни отсиживался за спиной сестры, прячась от внешнего мира — это значит, что пора не извиняться, а принимать последствия. Понял?
— Я не… игнорировал… — угрюмо пробурчал полутролль, пряча глаза.
— Вы жили под мечом моего гнева за просроченный долг, — сухие и холодные слова безжизненно вылетали из моего рта, — зная, что я могу взять его и кровью, и жизнью, и волей. Могу зашвырнуть Аннику в бордель, а тебя продать на фермы. Но при этом всё равно жили, как стрекозы, одним днем. Только она, несмотря на то что у неё отец иллинари, всегда думала о вас и заботилась как могла. А ты…
— Мы… мы не боялись, — лицо полутролля скривилось в непонятной гримасе, — Мы не боялись! Мы кое-что знали о тебе! Узнали… через год!
— Что? — прищурился я. Утренний дурман выбило из головы как молотом.
Из дому я вскоре вышел в полном раздрае. Хотелось рвать и метать, но, с другой стороны, многое стало ясным. Полукровкам повезло узнать о моей жизни до становления вампиром, а там как раз был один очень существенный нюанс, некая палочка-выручалочка, которой они могли воспользоваться, если я им предъявлю долг за все прошедшие годы. Да, Конрад, был, ты с этим ничего не можешь поделать. Это у тебя в крови, ты таким родился и вырос. Но Аннике и Шеггарту даже не пришлось прибегать к этой крайней мере, я сам им предложил шикарные условия для дальнейшей жизни.