Шмордонские войны
Шрифт:
– Зеленый двигается быстрее! Потому что в кедах!
– Зато фиолетовый опытнее. Посмотри, как от ударов уворачивается!
– Ставлю на зеленого триста тагриков!
– А я на фиолетового пятьсот!
– А про тридцать процентов с прибыли не забыли? Я налоговый инспектор! Как ваши имена?
– Бей рыло инспектору! Урра!!!
– Зачем эти свистоны постоянно дерутся? – спросил у Пахана Морс. – Почему так трудно поделить одного бога?
– Они не бога делят, – ответил Пахан, наблюдая за поединком. – Они делят паству. Прихожане – прибыль. Чем их больше, тем больше пожертвований. Такова жизнь.
Свистоны продолжали драться посохами, не уступая друг другу.
Пахан, тревожно глядя на них, вдруг спросил у Морса:
– А знаете, из какого дерева сделаны их посохи? Из дундука. Каждый целое состояние стоит.
Морс о дундуке знал все. Не потому, что часто бывал на Потенции, а в связи с тем, что занимал должность Премьер-министра. Рощи этого кустарника охранялись полицией Джаппурии почище ее золотого запаса. Дундук рос лишь в одном месте Потенции, на острове Крайнем, который находился в океане Соблазнов. Вырастало его всегда ровное количество. Как ни старались селекционеры и генетики, все равно не удавалось увеличить его производительность, равно как и высадку на других континентах и планетах. Потому ежегодная партия созревших стволов распределялась только с разрешения парламента. В-основном, для производства деревянных монет. Но некоторые депутаты лоббировали интересы церквей, и какое-то количество столь ценного дундука уходило каждый год Верховным свистонам двух враждебных конфессий.
– Потому посохи и не ломаются от таких мощных ударов, – продолжал рассказывать Пахан. – Того, который в фиолетовом, зовут Эндульгеном. Он постоянно шляется по центральному пляжу. А второй – новенький какой-то. Раньше был тут один зеленый, так отец Эндульген с ним больше пьянствовал, чем дрался. А заседали они каждый день в кафе «Адский рай», вон, видите, третье справа…
Пахан, посмотрев еще немного на бой, вдруг потерял к нему интерес и сообщил.
– Не, этот зеленый – не соперник. Сейчас отец Эндульген ему вставит.
И он оказался прав. Кеды зеленого свистона, мелькавшие в воздухе не реже палок, не причиняли вреда отцу Эндульгену. Зато его фиолетовый сапог, всего один раз вонзившись в пах зеленому священнику, сделал свое дело. Противник, согнувшись в дугу, попытался покинуть поле боя, но Эндульген, зайдя с тыла, помог сделать это быстро, ускорив движение соперника пинком того же самого сапога. Оппонент, побежденный в честном поединке, унесся в полет по набережной и поставил точку в драке, уткнувшись головой в одну из колонн гранитной набережной.
– Вот вам и мораль, – прокомментировал бой Пахан. – Опыт всегда побеждает ретивость. Кстати, а не зайти ли нам в кафе? Что-то в горле пересохло.
Морсу тоже хотелось пить, а времени до презентации оставалось много, и потому он решил принять приглашение.
– Черт, я не взял с собой денег! – вдруг вспомнил он.
Начальник полиции ласково взял Морса под руку и повел к ближайшему кафе, приговаривая на ходу:
– Не забивайте свою голову такими пустяками. Хозяин этого кафе существенно не доплачивает государству налогов. А если говорить откровенно – вообще не платит. По документам оно еще не достроено. Поэтому хозяину за счастье будет не дать нам умереть от жажды.
Они сели за один из столиков на открытой террасе. Официант – загорелый кудрявый тип с откровенно разбойничьей рожей – был уже тут как тут. Пахан заказал себе сто пятьдесят граммов коньяка, а Морс два бокала пива. На вопрос, почему пиво, Премьер-министр рассказал:
– Я только что прилетел с Дубаря. А там пиво не пьют. Говорят, что от него: «Ни в голове, ни в заднице». Зато хлещут водку и ром беспрерывно. За два дня рыбалки мне пришлось выпить столько, что чуть не отвалилась печень, и весь третий день я лежал под капельницей, очищая организм. Поэтому сейчас пиво для меня – божья роса.
Официант принес коньяк, пиво и тарелку соленого печенья.
Морс посмотрел на Пахана и поинтересовался:
– А почему вы пьете на службе?
– Потому что я не на службе, – ответил тот и засадил в глотку всю порцию сразу.
Отдышавшись, он взял с тарелки печенье, хрустнул им и заявил:
– У меня выходной.
– С какой радости, если сегодня четверг? – не сдался Морс.
Пахан дохрустел крекером и пояснил:
– Вчера весь день и большую часть ночи я проводил учения с личным составом полиции. Мы отрабатывали штурм здания, в котором по легенде засели шмордонские шпионы. В виде здания мы использовали один из борделей Хачапура (он сейчас убытки подсчитывает). Ну, а поскольку я начальник, то выходные могу назначать в любой день. В том числе и себе.
Морс, попивая пиво, разглядывал Пахана и думал о том, что перед ним сидит самый настоящий бандит, только закамуфлированный под начальника полиции. И апрельский Хапс по сравнению с Паханом – карманный воришка против разбойника-рецидивиста. А судья Пай Дай, скорее всего, одна из карт колоды, полностью контролируемой Паханом.
– А кто у вас прокурором? – спросил Морс.
– А-а-а, – махнул рукой Пахан. – Я даже не знаю, как его зовут. Еще сто граммов!
– Как это так? – не поверил Морс.
– Очень просто, – доверительно сказал начальник полиции. – К нам три года назад назначили одного, тоже не помню, как его звали. Честный такой был! Строгий… Я его в борделе взял. Он с несовершеннолетними развлекался. Воистину свистоны говорят: в чистом омуте черт водится! Я давно заметил – чем честнее человек, тем больше у него на душе всякой мерзости. Она спрятана глубоко, но всегда прорвется наружу. Выходит, что честность – психическая болезнь… Прокурор каким-то образом отмазался от обвинения (это опять к судье) и закрыл все бордели с казино за уклонение от налогов. И оказался в дураках. Где, спрашивается, любят проводить время депутаты парламента? Там где рулетка и шлюхи. А вы думаете, что Генеральный прокурор – исключение? Не угадали. Вот последний и отправил своего подчиненного в пустыню Сушняк (есть тут такая) с браконьерами бороться.
Пахан взял с подноса официанта рюмку, опрокинул ее себе в рот, геройски шевельнул усами и продолжил:
– Второй был совсем нечестный. Вызвал меня к себе, обвинил в коррупции и заявил, что всех попересажает, если я ему не буду отстегивать ежемесячно. Ну, я и отстегнул. Один раз, но много. И тут же повязал. Судья Пай Дай влепил ему десять лет за ту самую коррупцию, про которую он мне говорил. Оказалось, что прокурор до меня вызывал к себе судью с тем же требованием… Ну а последний (который сейчас) – как приехал, так больше мы его не видели. Говорят, что он мужик принципиальный и к коррупции никакого отношения не имеет, поэтому таскается по борделям и казино круглосуточно.