Шмордонские войны
Шрифт:
Император с послом приветливо кивнули головами.
– Отец, извини, что я вмешиваюсь в такое дело, – возбужденно заговорил Шмореныш, – но вдруг ты еще не решил, как с собой поступить? У меня созрел ряд идей. Первая: можно привязаться к баллистической ракете, подняться в стратосферу и взорваться там. Представь – куски твоего императорского тела разлетятся над огромной территорией! Вторая идея…
– Пошел вон! – крикнул император, потирая зачесавшуюся вдруг ладонь.
– Да-да, понимаю, – произнес Шмореныш, пятясь к дверям. – Ты, наверное, все уже решил. Но если что – я всегда помогу умными идеями!
Шмор выхватил из рук Крокозябла костыль и швырнул его в наследника. Но тот успел юркнуть в коридор, и костыль грохнулся об косяк.
– Все хотят меня похоронить! – недовольно сказал Шмор.
– Традиция, – кивнул головой Крокозябл.
В проеме открытых дверей, осторожно осматриваясь, возник граф Вискерс.
– Совет собрался, ваше величество, – доложил он.
– Ты будешь присутствовать? – спросил Шмор у посла.
– Нет. Меня ждет корабль, – ответил Крокозябл. – Да и слаб я для таких душещипательных мероприятий. Прощай, Шмор.
– До свидания, Зябл, – странно сказал император и вышел из кабинета.
Состав Совета был прежним, если не считать отсутствия лорда Надолба, назначенного комендантом офицерского общежития на одной из военных баз близ границы с Тарахтунской республикой. Шмор, оглядывая чиновников, задерживал взгляд на том или другом лице и в глазах присутствующих видел нездоровый блеск любопытства. В этот раз спал только Хлебазл. Пропистор Инквизит, ерзая на стуле от нетерпения, дрыхнуть не собирался.
Император вспомнил, что по прибытии в Шмордон врачи просветили желудок святого отца рентгеном и никакой рюмки там не обнаружили. Шухер, сидевший в одном помещении с Инквизитом, клялся, что стеклянный сосуд из пропистора не выходил. Ни сверху, ни снизу. Да и с чем ему, спрашивается, выходить, если их обоих почти не кормили? Получалось, что желудок Инквизита попросту переварил рюмку.
Пропистор тут же объявил этот факт чудом и теперь готовился к зачислению в сонм святых апостолов, а паства начала выстраиваться к нему в очередь за получением благословения и исцеления от всех недугов.
Говорили, что у Инквизита открылся дар врачевателя, и он даже смог воскресить какого-то покойника, но император этим слухам не верил, считая пропистора жуликом в рясе и предлагая подсунуть ему какого-нибудь безногого; пусть, мол, конечности ему отрастит…
Шмор, решив больше не затягивать, встал и начал говорить:
– Господа! Я собрал вас здесь для того, чтобы сделать важное заявление. Итак, на протяжении двухсот лет мы ведем войну с мощным и хитрым противником, имя которому – королевство Джаппурия. Война получилась затяжной, но у нас есть успехи. На основании последнего Договора о мире, который мы заключили, Джаппурия перестала быть независимой. Она приняла наши условия и теперь открыты все границы для торговли и туризма. Наши корабли могут передвигаться в системе Джаппурии, садиться на их планеты; мои подданные имеют право получать визы в посольстве Джаппурии в Шмордоне и путешествовать, где им захочется. Посол Джаппурии уже прибыл в Шмору и уже сегодня откроет двери своего посольства для всех желающих его посетить. Поэтому я констатирую следующий факт: мы победили в войне! Победа, конечно, не полная, но такой грозный враг требует особого подхода, и нам есть к чему стремиться. Есть вопросы?
Чиновники сидели как громом пораженные. Лишь один Инквизит, хитро прищурив глазки, с подленькой улыбочкой на лице качал удовлетворенно головой. Крокозябл-старший, потирая руки, поинтересовался:
– Ваше величество, я так понимаю, что самоубийства не будет?
– Какое самоубийство, если мы победили? – переспросил Шмор.
Крокозябл задумчиво кивнул головой.
– Отец! – раздался вдруг вопль Шмореныша, вскочившего с места. – Я понимаю тебя! Но ты не виноват. Во всем виновен я! И если ты не хочешь погибнуть ради чести, то это сделаю я! Привяжите меня к ракете и отправьте ввысь!
– Заткнись! – грозно крикнул Шмор. – Честь Шмордона не задета! Поздравляю всех с победой! Господин Крокозябл, потрудитесь передать мою речь в средствах массовой информации. Вице-адмирал Кернер! Организуйте завтра во всех городах Шмордона праздничный салют в честь частичной победы над Джаппурией. Все свободны!
И Шмор, злорадно ухмыльнувшись, обвел глазами лица чиновников.
В приемной, куда проводили Джема, находился лишь тощий аристократ, одетый в красивый мундир с аксельбантами. Он с критической улыбкой на лице осмотрел джаппурского посла с головы до ног, зачем-то нырнул под стол, за которым сидел, потом встал и вышел в центр комнаты.
– Джем Баламут? – осведомился тощий в аксельбантах.
– Видите ли, – сказал Джем, испытывая неловкость от бронзовой розы в коробке, зажатой под рукой, – прозвища в Джаппурии даются негласно и никакого отношения к имени не имеют. Поэтому прошу называть меня просто Джемом.
– Хорошо, – с готовностью кивнул головой тощий. – Прошу за мной.
Он вошел в кабинет, и Джем последовал за ним. Сразу за дверью тощий торжественным голосом оповестил:
– Джем Баламут, посол Джаппурии!
«Ну ладно, сволочь, – подумал Джем, перешагивая порог императорского кабинета. – Я еще найду способ тебя уделать!»
– Ваше величество, – заявил тощий, обращаясь куда-то вдаль кабинета. – Посол сказал, что прозвище «Баламут» нежелательно к употреблению. Прошу вас обратить на это внимание, дабы не оскорбить чувства благородного посланника Джаппурии.
«Ну, гад!» – опять подумал Джем. – Я тебе устрою чувства! Вот только с Кебабом сначала посоветуюсь».
Император, сидя за длинным столом, молча разглядывал джаппурского посла. Джему стало неловко. Он почувствовал себя некоей лягушкой, засунутой под окуляр микроскопа. Да еще мешала зажатая под мышкой коробка. Джем поставил ее на стол и заявил бодрым голосом:
– Ваше величество, от правительства Джаппурии – с наилучшими пожеланиями!
Он указал рукой на коробку с розой и положил сверху верительную грамоту.
– Здравствуйте, господин посол, – наконец сказал император. – Мне сообщили о вашем подарке. Вискерс, принесите.
Тощий в аксельбантах схватил коробку и перенес ее на другой конец стола. Шмор отложил в сторону верительную грамоту, даже не взглянув на нее, лично снял крышку, достал розу и залюбовался ею.
– Прекрасное творение человеческих рук, – заметил он негромко. – Кстати, садитесь, Джем. Ноги созданы для ходьбы, а не для стояния.