Шмяк! (Бац!)
Шрифт:
– И уж точно мы не сможем вам помочь, если вы подгоните две кареты – пустые – к задней двери… скажем, через час.
– Да? Э… договорились, – ответил Ваймс, пытаясь не утерять нить. – Вы ведь не станете приделывать им крылья, правда?
– Мы вообще ничего не станем делать, командор! – жизнерадостно объявил аркканцлер, хлопая его по спине. – Мы ведь договорились! И вам уже пора… хотя, разумеется, вас тут вообще не было. И меня. Умно мы обошли шпионов, да?
Когда Ваймс ушел, Наверн Чудакулли сел на мешок, закурил трубку и той же спичкой зажег свечку
Аркканцлер уставился на пол. Свернутый шланг и упавшая луковица образовали нечто вроде огромного глаза с хвостом.
Дождь немного остудил Ваймса. Улицы тоже слегка остыли. Только самые упорные способны бунтовать под дождем. И потом, слухи о вчерашних событиях разошлись по городу. Никто, разумеется, не знал наверняка, и эффект «Пшика» в сочетании с «Молотом» оказался таков, что немалое количество мыслящих (хотя бы приблизительно) существ терялось в догадках, что именно произошло. Раз они проснулись, чувствуя себя весьма скверно, значит, что-то случилось.
А сегодня лил дождь, поэтому лучше было остаться в пабе.
Ваймс брел в мокрой, шепчущей тьме, и голова у него пылала.
Как быстро способны путешествовать гномы? Граги стары. Но крепки. Тем не менее дорога в горы находится не в идеальном состоянии, и организм способен выдержать лишь ограниченное количество тряски.
Сибилла намеревалась взять с собой Юного Сэма. Это было глупо и в то же время нет, особенно после того, как к ним в дом вломились гномы. Дом – то место, где чувствуешь себя в безопасности. Если ты перестал чувствовать себя в безопасности, значит, это не дом. Вопреки здравому смыслу Ваймс согласился с Сибиллой. Дом – там, где они вместе. Она уже отправила срочный клик какой-то давней приятельнице, жившей в окрестностях Кумской долины; судя по всему, Сибилла полагала, что их ждет приятная семейная экскурсия.
На углу околачивалась компания гномов. Тяжеловооруженных. Может быть, бары были переполнены, может быть, этим ребятам тоже было нужно остудиться. В конце концов, закон не воспрещает околачиваться на углу.
«Ну нет, – подумал Ваймс, подходя ближе. – Давайте, идите сюда, парни. Скажите что-нибудь. Схватитесь за оружие. Хотя бы шевельнитесь. Хотя бы дохните. Дайте мне повод прибегнуть к так называемой самообороне. И пусть потом будет мое слово против вашего. Поверьте, ребята, я вряд ли оставлю вам возможность сказать хоть что-нибудь, черт возьми».
Гномы один лишь раз взглянули на приближающийся призрак, окруженный туманом и озаренный светом фонаря, и бросились наутек.
«Правильно».
Существо, известное под именем Призывающей Тьмы, спешило по улицам вечной ночи, мимо призрачных зданий памяти, которые колыхались, когда оно проплывало мимо. Оно приближалось, приближалось. Пришлось отказаться от тысячелетних привычек – но до сих пор оно всегда находило способ пробраться внутрь, пусть даже сквозь щелку размером с замочную скважину. Раньше ему еще никогда не доводилось прикладывать столько усилий и носиться так быстро. Борьба увлекала.
Но всякий раз, когда существо останавливалось у незапертой решетки или каминной трубы, до него доносился звук погони. Погоня шла медленно, но неотступно. И рано или поздно должна была настигнуть его.
Граг Грохссон жил в разделенном перегородками подвале на Дешевой улице. Арендная плата здесь была низкой, но и условия не ахти: не вставая с узенькой кровати, гном мог дотянуться до всех четырех стен – точнее, до трех стен и плотной занавески, которая отгораживала его от семейства из девятнадцати гномов, занимавшего остальную часть подвала. Но в стоимость аренды была включена еда, и за Грохссоном признавали право на уединение. Иметь жильца-грага считалось почетным, пусть даже этот граг был слишком молод и показывался с открытым лицом. На соседей это все-таки производило впечатление.
По ту сторону занавески шумели ребятишки, плакал младенец, пахло рагу из крысы с капустой. Кто-то точил топор. Кто-то храпел. Гном, живущий в Анк-Морпорке, может уединиться только мысленно.
Место, не занятое кроватью, занимали книги и бумаги. Стол Грохссона представлял собой доску, которую он клал прямо на колени. Он читал потрепанную книжку в грязной заплесневелой обложке. Перед глазами мелькали руны. «В нашем мире оно не имеет собственной силы. Чтобы исполнить свою миссию, Тьма должна найти бойца – живое существо, которое подчинится ее воле…»
Грохссон вздохнул. Он прочитал эту фразу с десяток раз, надеясь обнаружить в ней иной смысл, помимо очевидного. Он даже переписал ее в блокнот. Потом убрал книжку в сумку, вскинул сумку на спину, вышел из-за занавески, заплатил Тоину Громкоступу за две недели вперед и скрылся под завесой дождя.
Ваймс не помнил, как заснул. Не помнил, что спал. Он вынырнул из темноты, когда Моркоу потряс его и разбудил.
– Кареты во дворе, мистер Ваймс!
– Крбр… – Ваймс заморгал на свету.
– Я велел грузить вещи, сэр, но…
– Что? – Ваймс сел.
– Лучше пойдите и посмотрите сами, сэр.
Когда Ваймс вышел в сырые рассветные сумерки, две кареты действительно стояли во дворе. Детрит лениво наблюдал за погрузкой, опираясь на Шматотворец.
Завидев командора, Моркоу подбежал к нему.
– Волшебники, сэр, – сказал он. – Они что-то такое сделали.
С точки зрения Ваймса, кареты выглядели вполне обычно. Он так и сказал.
– Да, выглядят-то они как всегда, – ответил Моркоу. Он нагнулся, сунул одну руку в окошко и произнес: – Но посмотрите…
Он поднял нагруженную карету над головой.
– Это невозможно, – сказал Ваймс.
– Так точно, сэр, – отозвался Моркоу, осторожно ставя карету на булыжники. – И с пассажирами внутри она не становится тяжелее. И с лошадьми они тоже что-то сделали.
– Хотя бы примерно – что, капитан?
– Вроде бы ничего такого, сэр. Кареты просто стояли позади Университета. Мы с Хэддоком пригнали их сюда. Они стали очень легкие. Но главное, меня беспокоит упряжь. Посмотрите, сэр.
– Какая толстая кожа, – заметил Ваймс. – И что это за медные шишки? Что-нибудь волшебное?