Шофферы или Оржерская шайка
Шрифт:
– Так вы думаете, что они уехали из города? Это очень досадно, – задумчиво проговорил Даниэль. – Не сомневаюсь нимало в истине вашего рассказа, господин Готье, но мне хотелось бы самому допросить этих двух женщин, и я уже приготовил нужные для этого предписания.
– Не делайте, кузен Ладранж, – униженно заговорил Бо Франсуа. – Не наказывайте подобным образом простую шалость. Я прошу вас простить этих бедных женщин… Роза – это сумасшедшая ветреница; что же касается до ее товарки, то это несчастное, безобидное создание. Хоть из уважения к мадемуазель де Меревиль, имя которой будет замешано в этом деле, пожалуйста, не давайте ходу всему этому.
– Действительно, вы правы, – ответил молодой человек. – Ввиду ваших честных пояснений эти распоряжения делаются лишними.
И он разорвал приказ об аресте Розы и Греле.
– Ну, а этот приказ о надзоре, – начал опять Франсуа, читая другую бумагу, оставшуюся на столе, -неужели вы решитесь перепугать этих дам подобным надзором, очень вероятно, совершенно ненужным.
– Уж в этом случае я ни у кого не прошу совета, – ответил Даниэль решительным тоном, – в деле такой важности я не могу ничего упускать из виду; случай с дворовой собакой требует серьезного внимания. Легко может быть, что мошенники рассчитывают на уединение этого дома или на слабость и бессилие живущих в нем… И мое спокойствие при подобных обстоятельствах было бы непростительно. Через час невидимая, но не менее того бдительная стража будет устроена около дома и этот надзор продлится неизвестно сколько.
Бо Франсуа был сильно раздосадован, эти предосторожности разрушали его тайные планы, но, чувствуя, что ему не убедить Даниэля, он продолжал совершенно равнодушно.
– Так, так! Конечно, вам лучше меня, Ладранж, знать, что тут делать. Может быть, вы и правы; никакая предосторожность не может быть излишней, когда дело идет о наших дорогих родственницах. Тем более что теперь, Даниэль, вы остаетесь одни заботиться о них и охранять их спокойствие. Сообразив все, я оставляю Шартр и пришел проститься с вами.
– Как, вы уже хотите ехать?
– Что же мне остается еще делать здесь? Насколько мог, я исполнил свои обязанности в отношении семьи моего отца, но я хорошо вижу, что ни манеры мои, ни воспитание не позволяют мне жить в обществе родственников из высшего сословия, и потому я решился не являться к ним без особого приглашения.
– Вы уж слишком низко себя цените, господин Готье, – ответил Даниэль, боровшийся, как казалось, с каким-то внутренним чувством. – Но какие же у вас планы на будущее?
– Я еще не знаю, может быть, когда я получу деньги по наследству от отца, куплю маленькое хорошенькое поместье и поселюсь в нем или же стану жить горожанином. Как только решусь на что-нибудь, я уведомлю вас и дам меревильских тоже, не потому, чтобы смел надеяться поддерживать с ними постоянные сношения, но, может быть, по мере сил своих, когда-нибудь смогу быть вам полезным, и в таком случае я прошу вас рассчитывать на мое усердие и на мою преданность… Не забудьте об этом, господин Ладранж и напомните об этом при случае нашим уважаемым родственницам.
– Но до вашего отъезда неужели вы не увидитесь с нашими дамами, господин Готье?
– К чему, Даниэль? После случившегося я буду краснеть в их присутствии. Правду говоря, я намекнул им сегодня утром о своем скором отъезде… Итак, любезнейший, я вам поручаю передать им мой прощальный привет и пожелание всевозможных благ.
И он встал.
Даниэль был побежден. Напрасно он припоминал одну за одной все свои старые претензии к этому человеку, они все до одной оказались рассеянными. Быть может, сознание, что он избавляется от опасного врага, и мысль, что ничто более не будет мешать его свадьбе с кузиной, поддерживали в нем, незаметно для него самого, этот оптимизм. Поэтому, в свою очередь встав, он с чувством взял руку своего двоюродного брата.
– Сознаюсь, господин Готье, – заговорил он, – что в нашем кратковременном с вами знакомстве первая роль была ваша. Теперь, когда мы короче узнали друг друга, позвольте мне надеяться, что сношения наши не будут совершенно прерваны. Где бы вы ни были, вы можете всегда располагать мною и моим влиянием, и я всегда буду рад случаю служить вам.
– Хорошо, хорошо, Даниэль, благодарю вас; вашим вниманием, я знаю, пренебрегать не следует, и, может быть, я скорее, чем вы думаете, даже обращусь к вам.
И, говоря таким образом, они прошли зал и дошли до двери, которую Бо Франсуа отворил, чтобы выйти. Но в передней перед ним вдруг встала фигура лейтенанта Вассера с двумя другими жандармами. С руками на эфесах своих сабель, как будто собираясь загородить ему путь. Кроме того, на случай нужды тут было еще два дежурных.
Как бы ни был силен Бо Франсуа, он не мог бы совладать с этим народом, если бы они захотели захватить его.
Но, не подав даже и вида, что замечает грозное выражение на лице жандармского офицера и его свиты, он, обернувшись к Ладранжу, громко и еще более фамильярным тоном заговорил:
– Довольно, милый мой Даниэль; я не позволю вам далее идти, возвращайтесь к вашим серьезным занятиям. Итак, еще раз прощайте и желаю вам полного успеха во всех ваших предприятиях.
– А я вас прошу, господин Готье, – отвечал Даниэль, – помнить всегда, что во мне вы имеете друга, готового служить вам.
И они еще раз пожали друг другу руки, после чего Бо Франсуа, надвинув на глаза шляпу, гордо прошел перед изумленными жандармами и твердым шагом направился к выходу.
Догнав Даниэля, входящего в свой кабинет, Вассер торопливо спросил его:
– Гражданин! Хорошо ли вы знаете человека, которого сейчас выпустили? И уверены ли вы, что он достоин!…
– Замолчите, лейтенант Вассер, – строго перебил его Даниэль. – Я знаю его достаточно, чтобы быть уверенным, что он имеет право на уважение честных людей, и не хочу, чтобы когда-нибудь ему пришлось пострадать от какой-нибудь ошибки, от злоупотребления властью с вашей стороны. Знайте наперед, что при исполнении ваших обязанностей, то, что вы называете своим чутьем, не заслуживает никакого внимания, и избавьте меня вперед от ваших подозрений, ни на чем не основанных. Могут выйти очень дурные последствия ваших ошибок, и я потребую у вас в них отчета… Теперь пойдемте, получите мои приказания.