Шоколадное дельце
Шрифт:
– Тогда зачем эта гонка за престолом? – внимательно всматриваясь в глаза наставника, прошептала Анжелина. – Зачем братья и сёстры убивают друг друга, стараясь занять место под венцом? Если всё равно без толкового министра ни один король ничего не стоит? Ничего – ровным счётом ни-че-го!..
– Вы повзрослели, дитя моё, и теперь стало возможным говорить с Вами на эту тему откровенно, – произнёс Роквелл и отступил от крестницы на несколько шагов. Заложив руки за спину по своей давней привычке, он подошёл к занавешенному окну, рассматривая верхушки деревьев сквозь щель в шторах. – Теперь Вы понимаете, почему я просил Вас не самовольничать, когда Вы изволили связаться с бандитами Чёрного Джона?
– Каюсь, было дело, – прикрыв на миг ресницы, ответила красавица. – Я обманывала Вас.
– Я знаю, и Вы поплатились за это, стоя на краю пропасти в дни суда над ним. К тому же Вас всегда интересовало, почему я не одобряю Вашего желания получить титул герцогини Йоркской. Так вот, я готов ответить.
С этими словами советник повернулся к девушке, выждал паузу, удовлетворившись её растерянным видом и ожидающим пояснений взглядом.
– Я прекрасно понимаю, что некая маркиза Линкольн в глазах Европы, возможно, и не имеет при дворе английского короля никакого влияния, и никто не будет ассоциировать её имя с именем наследницы престола. Но если разобраться, случись что-то с принцессой Уэльской, герцогиней Корнуоллской и Йоркской, не будет в Англии никакой иной наследницы, кроме её двоюродной сестры, ближе которой к трону нет ни одного живого существа из рода Тюдоров. А значит, Палата лордов, которая сегодня вертит носом, будет вынуждена признать некую маркизу Линкольн принцессой Уэльской. По положениям «Акта о престолонаследии 1543 года [10] » с поправками от 1615, именно Вы станете претенденткой второй очереди на трон и лишь потом – Стюарты. Потомки Брэндона давно сами себя лишили этого права, вступив в неравные союзы.
10
Генрих установил порядок, в котором первым наследником являлся его сын Эдуард (и его теоретические потомки). Далее корона переходила к принцессам Марии и Елизавете – дочерям короля. Четвёртой в очереди была леди Френсис Грей (дочь младшей сестры короля принцессы Марии Тюдор и Чарльза Брэндона) и её дети, пятой – леди Элеонора Клиффорд (также дочь принцессы Марии и Брэндона) и её потомки. Только когда не останется ни одного прямого потомка Тюдоров (включая детей Марии от Брэндона), корона могла перейти к Стюартам – потомкам Маргариты, старшей сестры Генриха.
Анжелина сдержанно кивнула.
– Именно поэтому я не вижу смысла признавать Ваше право на наследие трона ранее, чем это будет необходимо. Ведь у принцессы в теории должны быть дети… И мы не можем стоять у неё поперёк дороги официально. Другой разговор, что наследница ничего не смыслила в политике до недавнего времени и была лишь пешкой в игре более сильных представителей английской знати. Сегодня король Англии сидит на своём троне только благодаря проворности герцога Бекингемского и моей терпимости. Пока монарх идёт на поводу моих советов и не перегибает палку своей воли, он спокойно сидит на престоле и заключает пари с Дешторнаком на ту или иную кампанию, он неприкосновенен. А решаем исход этих кампаний мы. Я и Бекингемский. Я – внутри страны, он – за её пределами. Корона на голове Ричарда IV держится до тех пор, пока он готов играть по нашим правилам. Точно так же должно было быть и с его дочерью. Но что мы имеем сегодня?
– Ирена неуправляема, – гробовым голосом ответила маркиза.
– Мало того, в отличие от своего отца, она непреклонна. И уже сейчас, будучи ещё далеко от трона, собирает коалицию. Её обожает Палата общин. Половина лордов отдаст за неё жизнь. А теперь она организовала этот свой орден… – показывая в сторону леса, пренебрежительно рявкнул герцог. – Вооружённый до зубов.
Роквелл опустил голову, сделал несколько шагов к креслу и тяжело опустился в него. Анжелина стремительно приблизилась к крёстному, по-прежнему пытливо глядя в лицо мужчины.
– Если так пойдёт и дальше, дитя моё, принцесса совершенно выйдет из-под нашего контроля. Я вижу в ней черты венценосной бабушки и этой мерзкой Валуа [11] , которая сумела втереться в доверие королевы-матери [12] . Она совершенно не похожа на покладистую принцессу Мери, Вашу матушку. Ирена Луиза больше француженка, нежели Вы, миледи, потому что она – копия интриганки Валуа во всём! И если мы обнародуем её любовь к Франции, приверженность к политике Людовика и её истинное имя по крещению, это, возможно, станет одним из наших козырей в вопросе дальнейшего развития политической истории Англии.
11
Имеется в виду королева Мария-Луиза Алансонская.
12
Имеется в виду Елизавета I Тюдор.
Произнося крамольные речи, Роквелл и сам в них верил. Но мудрой Анжелине было ясно без лишних слов, что её крёстный просто фанатик своего королевства и откровенно наговаривает на наследницу, которой вовсе не было дела до французской политики.
– Она дочь своего отца, Ричарда Тюдора, единственная дочь и единственная прямая наследница – этого не исправить, – возразила первая леди.
– Родство всегда можно оспорить, – хитро усмехнулся герцог. – Тем более – отцовство. Не стань наследница такой своенравной, из неё вышла бы прекрасная марионетка. Ещё пять лет назад я был уверен, что с ней может справиться любой новичок. А теперь всё изменилось. И более того, наша принцесса стала иметь влияние на своего отца. А если его политика уйдёт в иное русло, то нас при дворе уже не будет…
Сердце маркизы ёкнуло.
– Не думаете ли Вы, что Вас или меня могут выслать за пределы Виндзора?
– Избавиться от Вас, дорогая, легче всего, – махнул рукой советник. – Достаточно выдать замуж за границу.
– Я не покину Англию! – твёрдо и строптиво произнесла Анжелина.
– Пока Ваш дядюшка души в Вас не чает, пользуйтесь этим, мой Вам совет. А что будет дальше – покажет время.
Весёлый молодой мужчина с широкими плечами и не менее широкой улыбкой размашисто шагал по центральным улочкам Лондона, едва выйдя из принёсшей его в порт шлюпки. Светлые прямые волосы развевались на прохладном ветру, взмывая в воздух при каждом шаге гиганта. Крепкие мозолистые руки указывали на то, что мужчина привык к сложной работе. Тёмный загар и выжженный цвет волос намекали на путешествия под палящим морским солнцем. Серые глаза его, расширенные от изумления, взирали на старые улочки города с деревянными домами, настолько плотно прижатыми друг к другу, что пройти между ними во дворы не было никакой возможности.
Таких застроек родившийся в Новом Свете Холл Сейлор ещё никогда не видел. Оправдывая свою фамилию, мужчина некоторое время служил моряком. И вот, получив небольшое наследство, решил вернуться на историческую родину – в Лондон, откуда его родители тридцать пять лет назад уехали в Америку в поисках призрака счастья.
В поясной сумочке, болтавшейся рядом с могучими бёдрами, лежали несколько граммов табака и тяжёлая глиняная трубка. Остальные пожитки бывшего моряка были сложены в туго набитый заплечный мешок.
Небо начинало хмуриться. Холл подумывал о том, чтобы снять номер в гостинице, но останавливаться в центре города – означало переплачивать, а бережливый моряк не собирался легко и просто расставаться со своими монетами. Заприметив вывеску «Постоялый двор» практически сразу за лондонской стеной в восточной части столицы, Сейлор отправился туда.
За окном шёл дождь. Эрик проголодался и решил спуститься на кухню так, чтобы не будить свою очаровательную невесту. Тихо ступая босыми ногами по деревянному полу, Вайт пробрался к кладовой. Отломив от буханки кусочек и прихватив перо лука с плошки, парень зажевал свой нехитрый поздний ужин.
На кухне приятно пахло шоколадом. Удивительный запах раздраконил ноздри, и Эрик, взяв ложечку, стал копаться в деревянной плошке с застывшей массой какао, из которого днём его ненаглядная Дебора варила угощения для гостей графа Арундела.
Металлический звяк заставил юношу на миг замереть. Сначала страж не мог понять, откуда раздался этот странный звук, потом решил, что не иначе, как из плошки с застывшей шоколадной массой, которую он выгребал мельхиоровой ложечкой.
Света бледной луны, наполовину затянутой тучками, было недостаточно, чтобы рассмотреть, на что наткнулась ложка в шоколаде, и Вайт зажёг свечу. Ложечка стала с двойной силой отколупывать звякнувший предмет, и вскоре перед глазами Эрика предстало… кольцо.