Шоковая терапия
Шрифт:
– Ого! – присвистнул Олег, прочитав название фирмы и имя владельца карточки. – Они уже крепко вгрызлись в наш рынок! Главный как раз на днях устраивал совещание, где выступал представитель «Sсhwarzenberg & Co»: они предлагают неплохие условия.
– Надеюсь, это официально? – встревожилась я.
– Не волнуйся – совершенно официально! Их ценники немного ниже, чем у тех, с кем мы раньше имели дело.
– Этот парень работает и с «Сосновым раем», – заметила я, ткнув ногтем в карточку, которую Шилов все еще держал в руках. – Боюсь, скоро мы просто захлебнемся от обилия продукции ГЛОБОФАРМЫ, а ведь далеко не все, что они предлагают, надлежащего качества.
– Ну да, – кивнул Олег, – в Америке, к примеру, препарат запрещают по какой-то причине, и рынок сбыта перетекает к нам, где правила фармакопеи не так строги и правая рука никогда не знает, чем занята левая! Не боишься, что вы ввязываетесь во что-то большее, чем рядовой случай злоупотребления медикаментозными средствами?
– Боюсь, – честно ответила я. – Но выхода нет, раз уж мы начали… Хотя, как ты и предсказываешь, вряд ли наше дело выйдет за пределы отдельно взятого «Соснового рая»!
В ту ночь, впервые за долгое время, мы с Шиловым были близки как никогда. Долго разговаривали, потом занимались любовью и снова разговаривали. За период недавнего взаимного напряжения и недоверия у каждого из нас накопилось столько всего, о чем хотелось рассказать другому! Слава богу, что Олег предложил поехать со мной в Москву… Вернее, он просто не оставил мне выбора, и за это я была ему очень благодарна.
– А что на все это скажет Толмачев?
Артем сидел на широком подоконнике в квартире Андрея и смотрел на открывавшуюся его глазам панораму Лиговского проспекта. Вернее, «панорамой» этот вид вряд ли можно было назвать, ведь на противоположной стороне улицы располагались большие торговые центры, заслонявшие от его взгляда старинные здания, расположенные в глубине территории. Тем не менее Карпухин, проживающий в доме, построенном тридцать лет тому назад в так называемом спальном районе, не мог не восхищаться видом из окна своего приятеля.
– А при чем здесь Толмачев? – не отводя взгляда от окна, спросил он. – К ОМР мое расследование отношения не имеет: это, возможно, дело о двух убийствах.
– О двух? Ты все-таки собираешься обвинить «Сосновый рай» в убийстве Татьяны Донской? – уточнил Андрей, присаживаясь на низкую спинку кресла.
– Возможно, – пожал плечами Артем. – На основании полученных от Ольги Малининой данных, им, по крайней мере, можно вменить сокрытие улик, оказание давления на медсестру – лицо, заведомо от них зависимое, – и введение следствия в заблуждение. Но теперь я точно уверен, что Донская свела счеты с жизнью не по собственной воле.
– Ты серьезно?
– Абсолютно!
– И что же позволяет тебе сделать подобный вывод?
– Здравый смысл, многолетний опыт… ну, и несколько пар быстрых ног.
– Чего-чего?
– Мои ребятки подсуетились, – пояснил майор. – Пришлось им побегать – зато не зря!
– Может, ты перестанешь словесную плести паутину, как конфуцианский философ, и объяснишь наконец, что случилось со времени нашей последней встречи? – предложил Андрей.
– Ладно, объясняю. Дела о гибели Рубина и Донской возобновлены по вновь открывшимся обстоятельствам и переданы в мое ведение.
– И тебе их так легко отдали?
– Кто сказал, что легко? – оскорбился Артем. – Этот Горчанинов попортил мне крови, надо признать… Но я-то в долгу не останусь и обеспечу ему большие неприятности за то, что он спустил оба дела на тормозах и не провел следствие должным образом – обрадовался, что кругом, понимаешь, одни покойники, а значит, суда не будет и можно особо не затрудняться!
– Горчанинов – это следователь?
– Точно.
– Ты считаешь, он проявил халатность?
– Нет, Андрей Эдуардович, боюсь, тут другое…
– Что – другое?
– После приватной беседы с этим горе-дознавателем я пришел к выводу, что его действиями руководили.
– Из «Соснового рая»?
– Пока не могу сказать, но я это обязательно выясню. Одно очевидно: он сознательно обходил все острые углы, сосредоточившись целиком на показаниях Ольги Малининой, да и с ней он встречался всего лишь единожды! Ни один другой работник клиники, кроме Анфисы, допросу не подвергался – можешь себе представить?! А ведь только Малинина утверждала, что Рубина и Донскую связывало некое подобие сексуальных отношений – то ли роман, то ли приставание, то ли изнасилование… Больше нет ни свидетелей, ни хотя бы элементарных доказательств того, что такое вообще могло иметь место! Что же касается Татьяны Донской, то ни одна версия, кроме самоубийства, во внимание не принималась.
– Погоди, Артем Иванович, какая еще «другая версия»? – удивленно прервал друга Андрей.
– Вот послушай, что мои ребята нарыли – всего-то за пару суток. А Горчанинов, кстати, больше двух месяцев мусолил это дело, слюнявил страницы и наконец благополучно отправил его в архив! Так вот, во-первых, никто почему-то даже не придал значения тому, где именно погибла Татьяна Донская.
– А это важно?
– Сам решай. Помнишь, ребята из Татьяниной группы рассказывали, что у нее был какой-то «папик», который, собственно, и протолкнул ее в шоу-бизнес? Я узнал, кто он такой.
– Да ну?! Значит, тебе удалось то, чего не смогли сделать ни папарацци, ни желтая пресса!
– Все зависит от усердия. И от связей, разумеется.
– И кто же наш герой?
– Ты не поверишь – депутат Городской думы, Тимофей Петрович Дружников!
– Тот самый Дружников?
– Тот самый – громче всех ратующий за прочную семью, гонитель алиментщиков, разоблачитель неверных мужей и прочая, и прочая!
– Значит, ему можно, а другим нельзя?
– Видимо, так!
Артем увидел, что развеселил Андрея, и обрадовался этому: приятель в последнее время здорово упал духом, хоть по нему это и нелегко было понять. Во-первых, последствия операции все еще давали о себе знать. Зрение порою играло с Андреем дурацкие шутки, по-прежнему случались приступы головных болей, пусть и не такие сильные, как раньше. Во-вторых, Толмачев активно копал под своего предшественника, делая все, чтобы не допустить его восстановления на прежнем месте. Ну и, наконец, в-третьих: это расследование, неожиданно возымевшее столь серьезные последствия, отнюдь не добавляло оптимизма бывшему шефу ОМР.