Шоковая терапия
Шрифт:
– Что теперь со мной будет? – с тревогой спросила Ольга, переводя взгляд с меня на капитана.
– Будем ловить этих «риелторов», – пожал плечами Яблочкин. – Потом дадите показания в суде – ну, когда мы их поймаем.
– Нет, – махнула рукой медсестра, – я о том деле!
– О питерском? Ко мне оно отношения не имеет. Насколько я понимаю, пока что расследование неофициальное?
Я нехотя кивнула.
– Неофициальное? – переспросила девушка. – Но я думала… Послушайте, а мне оно надо, а?! Зачем я вам все рассказала!
– Дело в любой момент может перейти в разряд официальных расследований, – сказал Яблочкин, заметив мою растерянность. – Если его возобновят по вновь открывшимся обстоятельствам.
– По вновь открывшимся?
Я ничего об этом не знала, а вот капитан, похоже, был в курсе последних событий.
– Карпухин хочет добиться именно этого, – пояснил Яблочкин. – Зная его, не сомневаюсь, что он это сделает!
– А со мной-то что будет? – снова подала голос Ольга, явно нервничая. – Меня в чем-то обвинят?
– Вы солгали следователю, – ответил капитан. – Это серьезное преступление. Но, полагаю, учитывая неоценимую помощь, которую вы еще можете нам оказать, на это посмотрят сквозь пальцы.
– Правда?!
– Такое вполне возможно, – подтвердила я, ободренная словами капитана: я не сомневалась, что Карпухин сумеет добиться и этого. В любом случае, становилось ясно, что мы все не зря старались, и наш «скорбный труд» не пропадет втуне, если уж Карпухин все же решился взяться за дело!
Наверное, отец Шилова нутром почувствовал, что между нами не все в порядке – не думаю, что Олег что-то ему рассказал. Я поняла это по тому, как исключительно ласково Шилов-старший общался со мной вечером, перед нашим отъездом. Он объездил кучу магазинов и приготовил нам такой ужин, от которого мы оба «отвалились», как два напившихся крови клопа (надеюсь, мой свекор простит мне такое сравнение – к качеству еды оно не имеет никакого отношения!). Его молодой любовницы в тот день и след простыл, и это говорило об уважении к Олегу, до сих пор не простившему отцу «эту женщину». Муж никогда не рассказывал мне о причине развода своих родителей, но я догадывалась, зная, насколько неравнодушен его папа к прекрасному полу. После развода Шилов-старший, словно наверстывая упущенные годы, проведенные в борьбе с самим собой за верность семье, принялся менять одну женщину за другой. Наконец, устав от этой гонки, не соответствовавшей его возрасту и статусу, мой свекор несколько успокоился и остановил свое внимание на сорокалетней Дине (ему самому в тот момент уже стукнуло семьдесят три). В мой прошлый визит сюда мы с ней познакомились, хотя Дина деликатно уехала к себе в квартиру ночевать – очевидно, ее об этом попросил Шилов-старший. Сегодня она также отсутствовала. В общем-то, Дина показалась мне довольно милой и интеллигентной женщиной, и, хотя она и не имела отношения к медицине, у нас нашлось много общего. Естественно, Олегу знать об этом совсем необязательно.
После ужина Шилов-старший отправился на боковую, а я пошла в кухню мыть посуду, чувствуя себя виноватой в том, что свекор вынужден спать в одиночестве. Через несколько минут появился Олег.
– Поговорим? – спросил он.
– О чем?
– О твоем новом расследовании.
– Ты же не хотел о нем слышать!
– Ну, знаешь, все меняется.
Да, судя по всему, Шилов-старший неплохо потрудился, пока мы с Яблочкиным навещали Ольгу Малинину. Интересно, какие аргументы он выдвинул в беседе с сыном, что заставил его изменить свое непримиримое отношение к этому делу? Ломаться смысла не имело, и я вкратце поведала мужу обо всем, что было мне известно на текущий момент.
– Значит, вы считаете, что смерть этого Рубина – не частный случай? – задумчиво произнес Олег, помешивая чай. – Ты понимаешь, как трудно такое доказать?
– Еще как понимаю! – отозвалась я, вытирая последнюю тарелку и ставя ее в буфет.
– Все препараты, использование которых можно доказать, имеют соответствующие сертификаты, а не продаются в «Сосновом раю» из-под полы, верно?
– Точно. А сколько там еще такого, чего мы вообще никогда не сможем доказать… Но люди пострадали, и против этого не попрешь! Пока что погибли только два человека, но ты можешь себе представить, что случится, если и остальные пациенты, проявляющие признаки агрессии, продолжат принимать эти лекарства?
– Значит, вы решили идти до конца?
– Если Яблочкин прав, и Карпухин в самом деле решил заняться расследованием, то – да.
– И чего вы надеетесь добиться – запрета продажи означенных препаратов на территории России?
– Ну, так далеко наши возможности, к сожалению, не распространяются! А вот наказать тех, кто использует свое влияние на пациентов, навязывая им различные медикаменты с огромным количеством возможных побочных эффектов, не ставя их об этом в известность… Кроме того, где это видано, чтобы антидепрессантами торговал гинеколог или, скажем, офтальмолог?!
– Уничтожите это явление в отдельно взятой клинике? – усмехнулся Олег.
– Лучше делать хоть что-то, чем ничего не делать! – парировала я сердито. – Кроме того, не забывай, что в «Сосновом раю» произошло как минимум одно убийство. Если удастся доказать, что виною всему послужили именно антидепрессанты, принимаемые Донской, клинике можно сказать «пока-пока»!
– Как у тебя все просто! А почему как минимум одно убийство?
– Потому что, если получится доказать, что самоубийство Татьяны стало следствием приема лекарств, выписанных врачом «Соснового рая», его руководство можно будет обвинить в косвенном убийстве… или как там это называется в нашем Уголовном кодексе?
– По-моему, Агния, ты смотришь слишком много американских детективов! – вздохнул Шилов. – У нас ведь самое громкое дело может превратиться в пшик… Думаешь, начальство «Соснового рая» признает сам факт навязывания их персоналом медикаментов пациентам? Да оно просто открестится от тех врачей, кто попадет под подозрение, и скажет, что не имело к этому никакого отношения!
– Нам требуется большее количество свидетелей, готовых дать показания, – согласилась я. – Леонид подтвердит, что Анфиса заставляла его продавать препараты, Ольга Малинина знает, что Геннадий Рубин тоже этим занимался, хоть и перестал в последнее время… Интересно, почему?
– Совесть замучила? – предположил Олег.
– Столько лет не мучила – и вдруг проснулась? Нет, что-то должно было это спровоцировать, только вот что? Знаешь, между прочим, в мой прошлый приезд сюда я едва не попалась на удочку рекрутера из известной швейцарской фармацевтической фирмы!
– Да? Ты мне об этом не рассказывала!
– Ты не хотел со мной разговаривать, припоминаешь? Сейчас… где-то у меня валялась эта карточка…
Я пошла в коридор и, порывшись в кошельке, вытащила оттуда пластиковый прямоугольничек.