Шолох. Тень разрастается

Крейн Антонина

– Тинави, как ты думаешь, из чего сделаны фонари бокки?

– Хм. Из стекла, наверное. Деревянной рамы. Ну, пара пружинок еще есть… В общем, обычные фонари.

– А внутри?

– Огонь.

– Откуда у потусторонних духов огонь?

– Да прах его знает. Они ж вроде духи огня.

– Ниоткуда. Это не огонь, Тинави.

Дахху торжествующе приподнялся на локтях. Глаза его сверкали, и я вдруг прониклась ощущением того, что в мою грешную жизнь сейчас припрется, незваная, еще одна тайна…

Смеющийся улыбнулся:

– Это искры. В фонарях бокки носят

искры.

– Искры как души? – обалдела я. – Души живых существ?

– Некогда живых. Бокки-с-фонарями – не магические твари на уровне ундин или крустов, как все привыкли считать. Бокки-с-фонарями – это… наши предки.

– Не поняла? – я действительно не поняла.

– Бокки – это призраки срединников. Они – основной гарант нашего магического поля. Это их кости под курганом. А их искры – бродят по городу дважды в месяц.

Я так опешила, что перестала чесать филина – и тотчас получила укол острым клювом.

Ссадив недовольного Мараха на подлокотник кресла, я подошла к кровати Дахху и села подле друга:

– Ты хочешь сказать, что после гибели срединников в той битве их искры не потухли, а остались тут? И… Хм… живут в окрестностях кургана уже тысячу лет?

– Именно так. И поэтому они возвращаются в некрополь между полнолуниями и новолуниями – стараются быть поближе к костям. И вся память срединников, все чувства, все надежды – при бокки. И некоторые из них даже были готовы поделиться ими с нами, молодыми дураками, – глаза Дахху наполнились вековой грустью, – Но мы всегда прятались от них, запирали двери своих домов, боялись, как огня. Только изредка бокки-с-фонарями удавалось дотронуться до какого-нибудь шолоховца, и наладив контакт, потом пытаться рассказать ему свою историю посредством снов. Но упрямые граждане в таких случаях шли в Лазарет и «лечили» странные исторические сны. Так делали все. Кроме меня. Только я дослушал историю бокки, – он развел руками.

– Это действительно круто, – искренне сказала я.

– Как ты считаешь, как мне стоит распорядится этой информацией, при условии, что это лишь малая толика полученных от бокки знаний? Стоит ли мне рассказать о этом в «Доронахе»? Или правильнее сообщить Башне магов? Создать ситуацию, когда сами бокки обретут язык? Как бы ты поступила на моём месте?

Я поморщилась:

– Понятия не имею. Если честно, я вообще не могу сейчас думать об этом.

– Почему?

– У меня немного другие заботы, Дахху… – я вздохнула. – Более реальные, скажем так.

Он очевидно расстроился.

– Кстати, об этом, – безжалостно продолжила я. – Ты мог был отправить ташени одной леди в Иноземном Ведомстве?

– Хорошо, – надулся друг. – Я больше не буду мучать тебя «Доронахом». Но! Давай хотя бы решим, что будем делать завтра.

– В смысле?

– Пятнадцатое июня – День цветов, ты забыла? Я бы хотел поучаствовать в фестивале. Предлагаю составить расписание.

Я помотала головой. Небо голубое, праздники же…

– Ладно, Дахху. Расписание так расписание.

Глава 10. Рокочущие ряды

Мы сами решаем, как реагировать на те или иные стимулы. Ничто не может заставить вас расстроиться, или обрадоваться, или разозлиться – это всё лишь ваш выбор.

Пайветри из Дома Созерцающих, мастер Легких Мыслей

Уже миновала полночь, когда я отправилась на свою Невероятно Тайную Встречу.

Провожал меня – вернее, подвозил – Патрициус. Я почему-то была уверена, что кентавр – из племени жаворонков, а нет… Оказалось, он донельзя болтлив в любое время суток.

Я тихонько сцеживала зевоту в кулак, пока Патрициус Цокет заходился трёпом:

– «Ухо и Копыта»… «Ловкость и Перевозки»… «Езжай и Стражди»… О. «Езжай и Стражди»! Как вам, мадам? – Патрициус ухватился за это словосочетание, покатал его на языке так и эдак. – Прекрасное название для нашей команды!

Я не разделяла его восторга:

– Немного упадническое, как считаешь? Куда езжай? Почему

стражди?

– Зато как звучит! – Патрициус назидательно поднял палец. – Приехали. Подождать вас?

– Конечно, иначе куда я денусь?

– Ваша правда, мадам! «Езжай и стражди» друг без друга не могут!

Я усмехнулась, поправила накладной нос, широкополую шляпу с цветами (мое амплуа сегодня – помесь травницы и любопытной лисы), и потопала к тускло-освещенному рынку, проглядывающему за темным орешником.

Там, на набережной Топлого канала, на прямоугольном поле в тысячу квадратов, прижимались друг к другу десятки торговых палаток. Все – сумрачного травянистого цвета.

Длинные гирлянды из багровых атласных лент опутывали непромокаемые козырьки и столбы-указатели. На них были подвешены банки с болотными огоньками. Огоньки денно и нощно бились в стекло, раздражаясь и разгораясь от этого лишь ярче.

Под натянутыми тентами сидели мастера-татуировщики, беззубые картежники, кальянщики с густо подведенными глазами и сумасбродные предсказательницы. На прилавках было разложено оружие и поблескивали артефакты – дешевые, массового производства. Почти безобидные. По-настоящему серьезные товары торгаши прятали в опутанных цепями сундуках у себя за спинами.

Рокочущие ряды… Черный рынок контрабандистов. Работает только по ночам, зато совершенно бесстыже, в открытую. Сайнор давно махнул на него рукой – пусть в Шолохе лучше будет немного контролируемой преступности, чем много – бесконтрольной.

Простым горожанам тут делать нечего. Под глухими мантиями покупателей может скрываться кто угодно – кошкоголовый степной ассасин, съехавший с катушек архимаг, эльфийский мастер-отравитель… Толкнешь такого случайно – и до свидания, жизнь, приятно было познакомиться.

Помню, меня занесло сюда в ту неделю, когда я самостоятельно бегала по всему Шолоху, решая дела для Полыни.

Нужно было стребовать неоплаченный налог с равнинного торгаша эликсирами. Я думала, живой не выберусь, когда лавочник, не обрадовавшийся такой гостье, оскалил на меня три ряда клыков. Да еще и зашипел, выпустив зеленые когти.