Шоу Шанс. Императрица
Шрифт:
Медичка опустила голову и остаток пути, до своего блока, молчала.
Светло-бежевые стены без окон, картин, фотографий, даже без гвоздей, на которые можно было повесить куртку — Алиса блуждала по ним взглядом, тщетно ища хоть что-то, за что можно было бы зацепиться, чтобы отвлечься от тупой, ноющей боли во всем теле.
Началось это как обычная изжога. Потом добавилась мигрень. Алиса подумала что это — откат после стимулятора и сначала даже не испугалась, но спать ее почему-то совсем не тянуло. Напротив — напала бессонница. В темноте и тишине одинокой камеры, больше похожей на номер в неплохой гостинице, Алиса ворочалась до рассвета, чувствуя нарастающий жар в крови и догадываясь, что организм пошел вразнос.
Утром ее отвели на допрос. И уже третий час пытались добиться… Чего? Она так толком и не поняла, что хочет от нее симпатичный парень в цивильном костюме. Он не орал, не запугивал, не зажимал пальцы в дверях, не тряс разрешением на допрос под «порошком истины». Он спокойно и деловито расковыривал ее память, как классный медвежатник — сейф.
Вопросы следовали друг за другом. Одни были простыми:
— Сколько вам лет?
Другие заставляли желать невозможного: провалиться сквозь бетонный пол, прикрытый стильным ламинатом, или телепортироваться обратно в заповедник, к дорогим ящерам. С ними было как-то легче.
— Вы плохо меня слышите?
— Что? — вскинулась Алиса.
— Я спросил о том, как в вашем плече оказался чужой чип и почему не произошло отторжения?
…Произошло, — подумала Алиса, — иначе с чего бы мне так плохо. Просто все то, чем меня пичкали, да плюс стимулятор, да адреналин — все это отсрочило неизбежное. На сутки. Черт возьми, всего на сутки. Хотя бы неделя — отца увидеть!
— Я не знаю, — она глубоко вздохнула, стараясь контролировать лицо, и спокойно добавила, — я не получала медицинского образования. Но слышала, что, в некоторых случаях, отторжения не происходит.
— Хорошо, — кивнул следователь, — пока оставим этот вопрос. Потом мы к нему вернемся. Скажите, группа сложилась давно? Такое мероприятие, как угон «Гейши» нельзя было провести без подготовки. Когда и как вы познакомились?
— Очень давно. Целую жизнь назад, — Алиса посмотрела на молодого мужчину и мечтательно улыбнулась, — Позавчера.
— Я вам советую говорить правду, — тот вздохнул.
— Я так и делаю, — Алиса пожала плечами. Улыбка сбежала с лица — трудно радоваться жизни, когда тебя мутит, крутит и ломает, — Мы познакомились позавчера.
— И сразу решили угнать лучшую яхту Империи?
— Какой смысл угонять худшую?
— На что вы рассчитывали? — в лоб спросил следователь, которому, видимо, надоело ходить кругами.
— На чудо, — девушка пожала плечами.
— Ага. Так и запишем — на чудо. Сколько вам лет?
— Вы уже спрашивали. Почти девятнадцать…
…было, — мысленно добавила Алиса, — и больше уже не будет. Финиш.
Бежевая комната стремительно завертелась перед глазами, пол полетел навстречу и неожиданно больно ударил в лицо.
— Гражданка Империи… Девушка… Дежурный, врача сюда, быстро!
Через пятнадцать минут в медицинском блоке, чертыхаясь, появился сам Артур. Почти три минуты он, не моргая, смотрел на худое тело, прикрытое белой тканью до подбородка, на синие трубки капельницы и неровно попискивающий сигнал аппарата жизнеобеспечения.
— Что с ней? — спросил он задерганного медика.
— Кома, — коротко ответил тот.
Артур еще раз смерил глазами койку. Алиса выбрала радикальный способ выполнить его просьбу.
— Прогноз?
— Невеселый. Если это отторжение… сам понимаешь. Рак по сравнению с ним — детская задачка на сложение-вычитание. Ее организм отказывается работать. Печень, почки, следом будут легкие. Потом сердце.
— Что-то можно сделать?
— Ну, гемодиализ у нас есть. Принудительное вентилирование легких — тоже не проблема. Сердце — это вообще просто насос, с ним проще всего.
— Тогда в чем сложность?
— Смысл? — врач посмотрел прямо в глаза безопасника. Он был один из немногих, для кого мрачная известность министра была пустым звуком — он знал его лет сорок, со времен дворового детства, — ну, протянет она еще пару дней. Неделю. Если очень постараемся и вбухаем чертову прорву имперских кредитов.
— Деньги — не проблема, — бросил Артур, — я подпишу смету.
— Неделя, — повторил врач, — Это максимум. Поговорить с ней ты все равно не сможешь. В сознание она не придет, и для девушки это — благо.
— Черт возьми, — разозлился Артур, — хоть что-нибудь можно сделать, чтобы она не просто протянула еще неделю, чтобы она встала, жила, летала?! Эта девочка — золотой фонд Империи, она — пилот от Создателя! Она должна жить. Она нам нужна — сейчас как никогда.
Врач пожал плечами.
— Ингибиторы… в лошадиных дозах. Но она не выдержит. Организм слишком истощен.
— Глеб, подумай. Хорошо? Я загривком чую, что решение — есть.
Врач прикрыл глаза. Глубоко вдохнул. Выдохнул. Открыл, было, рот и снова закрыл.
— Ну? — мягко подтолкнул Артур, — я же тебя знаю, старый ты инквизитор. Решение есть. Я прав?
— Сам не верю, что я это говорю, — врач покрутил головой, убедился, что в коридоре больше никого нет и очень тихо заговорил, — Примерно за пару столетий до конца Географии появилась болезнь. Ее назвали новой чумой. От нее не было лекарства, люди умирали медленно — и ничего невозможно было сделать. Они умирали от самых обычных, не страшных инфекций. Болезнь лишала их иммунитета.
— Постой, — Артур схватил его за руку, — нет иммунитета — нет отторжения, я прав?
— Штамм вируса сохранился. И он даже недалеко. В Столице. В музее Катастроф.
— Глеб… Мне нужно полчаса. Продержишься? Она — продержится?
Врач взглянул на показатели монитора, прикусил нижнюю губу.
— Тебе лучше поторопиться, Артур. У девочки почти не осталось времени.
ГЛАВА 12
Я не уступлю ничего
— Боишься?