Шоу Шанс. Императрица
Шрифт:
Голос его не дрожал и никаких признаков волнения ни в лице, ни в плавных, вальяжных движениях альбатрос не заметил.
Ольга тщательно сматывала свои «бусики», укладывая в замысловатый футляр для украшений… который на самом деле был совсем даже не футляром, и вовсе не для украшений. Но об этом, хвала Создателю, здесь никто не догадывался. Последняя разработка лаборатории, в которой трудился Олег, оказалась как нельзя кстати.
На этот «футляр» и его содержимое ушла половина стоимости за проданную комнату. Она заплатила бы и больше — это был реальный шанс разыграть здесь СВОЮ партию, но вторую половину суммы Олег внес сам. Немыслимо рискуя. Наличными никто уже давно не пользовался, а электронные деньги всегда оставляют четкий и ясный след. Олег словно повесил себе на воротник светящийся бейджик: «Я участвую в заговоре против Императора»… Это была даже не каторга: политическое преступление в империи каралось казнью в день суда без права обжалования. За себя она почти не переживала. В свете того, что открылось ей так внезапно и страшно, собственная жизнь казалась мелкой и неважной деталью.
Пол вздрогнул от едва заметной, на грани восприятия, вибрации — подали площадку для коптера. Она вскочила, ленты чуть не рассыпались, и метнулась на террасу, а оттуда — в сад. Чего ее туда понесло, Ольга не сказала бы и под расстрелом, но порыв был таким мощным, что даже мысли не послушаться не возникло.
Вход на террасу сторожили два охранника, здоровенные парни: два метра без кепки и больше центнера стальных мышц и ускоренных специальными препаратами рефлексов. Парни были вооружены всем, чем можно и нельзя и имели приказ стрелять во все, что шевелиться неправильно, не задумываясь о последствиях. Думали за них другие люди, и охранников «под маской» это вполне устраивало. Или нет?
Оля часто задумывалась, насколько добровольно местная обслуга шла «под маску», но ответа не было. «Обработанные» люди были плохими собеседниками. Во внеслужебное время они охотно отвечали на все вопросы, но из ответов складывалась довольно странная картина мира — не искаженная, а упрощенная до уровня детского рисунка на асфальте. «Кастрация мозгов» — сказала Карина, и Ольга с ней от души согласилась.
Хотя, бойцами «кастраты» были опасными — Оля видела их тренировки и молилась, чтобы ей не пришлось столкнуться с ними всерьез — просто ничего не успеет, без вариантов.
Ее бойцы пропустили. Приказа задерживать не было, а без приказа они только дышали.
Здесь было прохладно — бог знает, отчего, удушливая жара не имела власти над резиденцией. Близость водохранилища, холмов или какая-нибудь новая разработка ученых — но тут было мягкое лето и вечные + 26.
Артура она сначала не узнала — только сердце требовательно и почти больно толкнулось в ребра и окатило слабостью. Она никогда не видела его таким. Пологой лестницей с верхней террасы спускался не грузный лощеный чиновник в модном костюме, дико дорогом галстуке и остроносых модельных туфлях. Не-ет. Широко шагая, к Ольге приближался огромный мужик в мятом армейском камуфляже с генеральскими «звездочками», страшных даже на вид, плотно зашнурованных берцах и с расстегнутой кобурой на поясе. Лысину прикрывала армейская кепка, а пистолета в кобуре не было… Хотя он вполне имел право, как главный безопасник…
Додумать эту мысль Мещерская не успела. Артур приблизился — он двигался быстрее, чем ее растерянные мысли. Министр поравнялся с крыльцом и рывком притянул девушку к себе.
— Привет, красотка. А я тебя знаю.
— Господин министр безопасности, вам не разрешено приближаться к объектам программы «Zего».
— Вот я еще кукол говорящих не слушал, — презрительно бросил Артур, даже не глянув на парня.
Неизвестно, обиделись они, или впрямь были «куклами», запрограммированными действовать по инструкции, но один из них шагнул к Артуру и крепко взял его за локоть, а другой немедленно обнажил ствол, выцелив лоб министра. Именно лоб, не корпус. Точно по инструкции (а вдруг бронежилет?)
Ольга не успела не то, что испугаться, а даже толком удивиться. Артур шевельнулся… Просто шевельнулся — мягкое, неуловимо быстрое, размытое движение не несущее в себе никакой угрозы… Во всяком случае, Оля ее не уловила. Но тот, кто так неосмотрительно прикоснулся к министру безопасности, кульком осел на траву, закатив глаза, а второй, с пистолетом, не успел выстрелить. Просто не успел — не смотря на свои усиленные рефлексы. Его палец на спусковом крючке еще только начал движение, а рука уже обмякла, шпалер скользнул на траву — и охранник лег рядом. Небрежный пинок — и оружие булькнуло в пруд.
— Бездари, — скривился Артур.
В легкой оторопи Ольга смотрела на интеллигентнейшего, не смотря на всю свою мрачную репутацию, человека, а в голове с лихорадочной скоростью мелькали варианты объяснений.
— Что случилось? — одними губами спросила она.
Артуру понадобился один шаг, чтобы оказаться у стены и прижать в ней девушку своим массивным телом. Оля сдавленно пискнула.
— Ударил? — встревожился Артур.
— Нет, просто удивил.
— А… Это ничего. Оля, прямо сейчас, как сможешь, беги отсюда. Одна беги, поняла. Все отменяется. Как бежать — помнишь?
— А девочки?
— К… матери твоих девочек, поняла! Ты — важнее.
— Что случилось? — требовательнее повторила Мещерская. Она вскинула голову и встретилась с глазами министра. Темный огонь, — подумала девушка, — холодный, беспощадный… обреченный.
— Сегодня, — сквозь зубы сказал, почти сплюнул он, — император вызовет тебя сегодня. Пирамидку…. я упустил. Думаю — кланы.
Оля зажмурилась, ощущая жесткую ткань камуфляжа, жар его тела и холод падения в бездну.
— Это… можно пережить, — шепнула она.
— Нет!!! — рыкнул он, Оля аж зажмурилась, — я не отдам тебя ему, ты поняла? Не отдам. Хвост, суке, откручу, и плевать на всю международную политику. Пусть только попробует до тебя хотя бы ногтем дотронуться.
— Я ему не позволю, — быстро сказала Оля, изо всех сил пытаясь сдержать рвущуюся наружу радость.
— Монахова тоже думала, что не позволит. Такая влюбленная была! — Артур чуть отстранился, — Оля, нужно выбирать — ты или эти курицы. При всем моем широко известном гуманизме (Оля прыснула) — ты важнее.
— Не нужно выбирать, — она все-таки не сдержалась и подарила министру быструю, как вдох, улыбку, — Я не уступлю ничего. Ни их. Ни тебя. Ни себя.
— Оля!
— Ваше Императорское Величество, — поправила она, не повышая голоса, но так властно, что Артур чуть не вытянулся по стойке смирно. До него вдруг, с опозданием, дошло, что в ее жилах и впрямь течет кровь человека, который тоже был милым, спокойным, понимающим… Но когда гнулся и был почти готов сломаться стальной Маркович, этот добрейший дед без колебания отдавал такие приказы, от которых до сих пор вздрагивают историки. А кровь-то гуще воды…