Шпион смерти
Шрифт:
— Понятно. Амплуа, то бишь прикрытие?
— На ваш выбор. Мы склоняемся к «крыше» бизнесмена.
— Я мало что смыслю в этих делах… Вы же знаете, я…
— Это не страшно, — перебил его коллега. — Не боги горшки обжигают. Надо будет подыскать подходящего компаньона из местных, который бы тянул за вас весь воз. Наличие местного компаньона поможет вам безболезненно обосноваться в стране, получить вид на жительство. Конечно, придется подучиться, поступить на какие-нибудь курсы менеджеров.
— Капитал?
— Центр готов обсудить этот вопрос на более поздней стадии, когда у вас что-то начнет вырисовываться с проектом учреждения собственной фирмы. Не скрою,
— Либо путем заключения брака с местной гражданкой, не так ли?
— Так, — осторожно согласился представитель Центра.
— И руководство согласно на такой вариант?
— Мгмм… В целом да.
— А в частности?
— В частности, вы можете вступить в фиктивный брак, если этот вариант покажется более подходящим.
Фрам достал из кармана пачку «уинстона» и сделал длинную затяжку. Морально он был подготовлен к любому варианту, но только слова собеседника окончательно раскрыли перед ним всю глубину переворота в его судьбе, перед которым его поставило решение Москвы. Итак, будет порвана еще одна живая нить, питательная артерия, которой он был до сих пор связан с далеким, глубоким, но таким надежным тылом. Теперь этот тыл отодвинется, практически исчезнет, и холодное дыхание контрразведки будет более осязаемым, чем теплый дымок от русских щей.
— Вас что-то смущает или у вас возникли вопросы? — насторожился легальный разведчик.
— Да нет, все ясно. Когда планируется начать проработку варианта моей легализации?
— Кое-что мы можем обсудить уже сейчас.
— Хорошо. Передайте в Центр, что я согласен. Сообщите, чтобы товарищи не забывали о матери и… Впрочем, это все. Я слушаю вас.
Конкретных наработок по варианту было не так уж много, и через пятнадцать минут они закончили обсуждение, оговорив условия связи на будущее.
— А теперь вам на десерт подарок из Москвы. — Представитель Центра достал из бокового кармана ветровки конверт и передал его Фраму: — Читайте.
Фрам извлек из незаклеенного конверта лист бумаги, исписанный знакомым почерком матери.
— Спасибо. Это действительно подарок.
Мать сообщала, что ее часто стала посещать гипертония, что огород бросила, потому что не в силах его обрабатывать, что скоро собирается на пенсию. В конце письма было известие о смерти бабки Семенихи. Глаза затуманились, к горлу подкатил комок. Он смотрел невидящими глазами на бумагу, а в мозгу возникали забытые картинки деревенской жизни, мудрая рассудительность бабушки, ее хлопоты вокруг печки, старинные песни. Мать все свое время отдавала школе и общественной работе, а бабушка была с ним с утра до вечера. Она опекала его до самого отъезда в Москву.
— Примите мое искреннее соболезнование. — Рука коллеги легла на его плечо. — Москва предупредила нас о содержании письма, — добавил он извиняющимся голосом.
— Да, да. Все в порядке.
Он уже взял себя в руки и вернул письмо обратно:
— Товарищи по работе ничего не написали?
— Нет. Просили только передать на словах, что они верят в вас и надеются, что вы оправдаете их доверие.
— Спасибо. Я постараюсь. Ну что ж, у меня вопросов больше нет.
— Тогда давайте попрощаемся. До свидания. Желаю вам успехов.
— И вам тоже. Всего хорошего.
Они вышли из рощицы в разные стороны, как того требовала от них конспирация.
Природа безразлична к оперативным перепитиям разведчика.
За суетой и переездами из страны в страну Фрам не заметил, как слегка затянувшаяся мягкая осень плавно перешла в капризную, робкую и нерешительную зиму, и место легкой куртки на его плечах заняло подобающее сезону швейное изделие. Последним писком в «Оленсе», «Пубе» и «НК» стали английского пошива расширяющиеся книзу шерстяные пальто-накидки болотного цвета и шляпы с опущенными вниз полями, сделанные на манер головных уборов лондонских бобби. Кажется, их звали «здравствуй-и-прощай». Вальяжная, неторопливая походка туриста уступила место собранным, упругим и рассчитанным движениям тела. Фрама теперь можно было принять за сотрудника местного госучреждения, преуспевающего бизнесмена или третьего секретаря датского посольства.
Как бывший деревенский житель, он в глубинах мозга фиксировал картину неизбежной смены декораций, но мысли были заняты совершенно другими вещами. Он переживал чрезвычайно критический и щекотливый период перехода из одного личностного состояния в другое. Персона мистера Майснера навсегда исчезала из этой грешной юдоли, а шляпа «здравствуй-и-прощай» только символически подводила черту под его существованием.
После встречи с представителем Центра события в соответствии с принятым в Лубянской штаб-квартире решением стали принимать стремительный и необратимый характер. В ближайшие дни предстояло сделать решительный бросок навстречу новой идентификации личности, новой рабочей оболочке, в которую придется болезненно и мучительно вживаться, а потом долго носить, прилаживать к изгибам своей души и тела, слегка перекраивать, чтобы не жала подмышками, снабжать новыми пуговицами, обшлагами, воротником, пока не будет сидеть на нем, как вылитая.
Сейчас наступило время первой примерки.
С английской, южно-африканской и ирландской «одежкой» ничего не вышло. Что-то в Центре сорвалось, поломалось, не получилось. Вместо них совершенно непредвиденно выплыл канадский вариант, для реализации которого нужно было выехать то ли в Лондон, то ли в Париж. Центр был верен своим традициям и «темнил» до самого конца.
…Он шел вниз по Шеппсбрун от Королевского замка к Шлюзу и рассеянно смотрел на Соленое озеро, из глубин которого не так уж давно в целости и сохранности подняли на поверхность затонувшее при каком-то Карле судно, на остров Шеппсхольмен с остатками крепостных сооружений, когда-то защищавших с моря шведскую столицу, на стоявшие у причала Статсгорден огромные корпуса паромов. Где-то за спиной находился тесный переулочек, по которому сто лет тому назад на свидание со своим богатым братом шел сверхштатный нотариус и литератор Арвид Фальк [3] , такой же одинокий и полный тревог и сомнений, теснивших грудь.
3
Персонаж из романа А. Стриндберга «Красная комната».